Видя Трои закат и крушенье, я утешалась
Мыслью, что тевкров судьбу иная судьба перевесит.
240 Но и поныне мужей, испытавших столько страданий,
Та же участь гнетет. Где предел их бедам, властитель?
Мог ведь герой Антенор[389], ускользнув из рук у ахейцев,
В бухты Иллирии, в глубь Либурнского царства[390] проникнуть
И без вреда перейти бурливый Источник Тимава[391]
245 Там, где, сквозь девять горл из глубин горы вырываясь,
Он попирает поля, многошумному морю подобен.
Там Антенор основал Патавий – убежище тевкров,
Имя племени дал и оружье Трои повесил;
В сладостном мире теперь он живет, не зная тревоги.
250 Мы же – потомство твое, нам чертог небесный сулил ты,
Мы, потеряв корабли, из-за гнева одной лишь богини
(Страшно молвить) вдали от Италии вновь оказались.
Вот благочестью почет! Ты так нашу власть возрождаешь?"
Ей улыбнулся в ответ создатель бессмертных и смертных
255 Светлой улыбкой своей, что с небес прогоняет ненастье,
Дочери губ коснулся Отец поцелуем и молвил:
"Страх, Киферея[392], оставь: незыблемы судьбы троянцев.
Обетованные – верь – ты узришь Лавиния стены,
И до небесных светил высоко возвеличишь Энея
260 Великодушного ты. Мое неизменно решенье.
Ныне тебе предреку, – ведь забота эта терзает
Сердце твое, – и тайны судеб разверну пред тобою:
Долго сраженья вести он в Италии будет, и много
Сломит отважных племен, и законы и стены воздвигнет,
265 Третье лето доколь не узрит, как он Лацием правит,
Трижды зима не пройдет со дня, когда рутул[393] смирится.
Отрок Асканий[394], твой внук (назовется он Юлом отныне, —
Илом был он, пока Илионское царство стояло), —
Властвовать будет, доколь обращенье луны не отмерит
270 Тридцать великих кругов; перенесши из мест лавинийских
Царство, могуществом он возвысит Долгую Альбу.
В ней же Гекторов род, воцарясь, у власти пребудет
Полных трижды сто лет, пока царевна и жрица
Илия двух близнецов не родит,[395] зачатых от Марса.
275 После, шкурой седой волчицы-кормилицы гордый,[396]
Ромул род свой создаст, и Марсовы прочные стены[397]
Он возведет, и своим наречет он именем римлян.
Я же могуществу их не кладу ни предела, ни срока,
Дам им вечную власть. И упорная даже Юнона,
280 Страх пред которой гнетет и море, и землю, и небо,
Помыслы все обратит им на благо, со мною лелея
Римлян, мира владык, облаченное тогою[398] племя.
Так я решил. Года пролетят, и время настанет:
Род Ассарака тогда Микенами славными, Фтией
285 Будет владеть и в неволе держать побежденных аргивян.[399]
