Буколики. Георгики. Энеида | страница 63




Пел я эти стихи про уход за землей, за стадами

560 И деревами, меж тем как Цезарь великий войною

Дальний Евфрат поражал и в народах, по доброй их воле,

Как победитель, закон утверждал, по дороге к Олимпу.

Сладостной в те времена был я – Вергилий – питаем

Партенопеей; трудясь, процветал и не гнался за славой;

565 Песней пастушьей себя забавлял и, по юности смелый,

Титира пел в тени широковетвистого бука.

Энеида

КНИГА ПЕРВАЯ

Битвы и мужа пою, кто в Италию первым из Трои[352]

Роком ведомый беглец – к берегам приплыл Лавинийским.[353]

Долго его по морям и далеким землям бросала

Воля богов, злопамятный гнев жестокой Юноны.

5 Долго и войны он вел, – до того, как, город построив,

В Лаций богов перенес,[354] где возникло племя латинян,

Города Альбы отцы[355] и стены высокого Рима.

Муза, поведай о том, по какой оскорбилась причине

Так царица богов,[356] что муж, благочестием славный,

10 Столько по воле ее претерпел превратностей горьких,

Столько трудов. Неужель небожителей гнев так упорен?

Город древний стоял[357] – в нем из Тира выходцы жили,

Звался он Карфаген – вдалеке от Тибрского устья,

Против Италии; был он богат и в битвах бесстрашен.

15 Больше всех стран, говорят, его любила Юнона,

Даже и Самос забыв;[358] здесь ее колесница стояла,

Здесь и доспехи ее. И давно мечтала богиня,

Если позволит судьба, средь народов то царство возвысить.

Только слыхала она, что возникнет от крови троянской

20 Род, который во прах ниспровергнет тирийцев твердыни.[359]

Царственный этот народ, победной гордый войною,

Ливии гибель неся, придет: так Парки судили.

Страх пред грядущим томил богиню и память о битвах

Прежних, в которых она защищала любезных аргивян.[360]

25 Ненависть злая ее питалась давней обидой,

Скрытой глубоко в душе: Сатурна дочь[361] не забыла

Суд Париса[362], к своей красоте оскорбленной презренье,

И Ганимеда почет, и царский род ненавистный.[363]

Гнев ее не слабел; по морям бросаемых тевкров[364],

30 Что от данайцев[365] спаслись и от ярости грозной Ахилла,

Долго в Лаций она не пускала, и многие годы,

Роком гонимы, они по волнам соленым блуждали.

Вот сколь огромны труды, положившие Риму начало.


Из виду скрылся едва Сицилии берег, и море

35 Вспенили медью[366] они, и радостно подняли парус,

Тотчас Юнона, в душе скрывая вечную рану,

Так сказала себе: "Уж мне ль отступить, побежденной?

Я ль не смогу отвратить от Италии тевкров владыку?

Пусть мне судьба не велит! Но ведь сил достало Палладе

40 Флот аргивян спалить, а самих потопить их в пучине