Но увлекает меня к высотам пустынным Парнаса
Некая нежная страсть. Мне любо на этих нагорьях,
Там, где ничья колея не вилась до криницы Кастальской.[291]
Чтимая Палес! Начнем петь ныне голосом полным.
295 Прежде всего, мой совет, чтобы в теплом хлеву насыщались
Овцы травою, доколь не вернется весеннее время.
Папоротник я велю и солому стелить, не жалея,
На земляные полы, чтобы стужа зимой не вредила
Нежной скотине, чтоб ей ни чесотки не знать, ни подгодов.
300 Перехожу к другим. Листвы земляничника надо
Козам давать и поить их свежей водой родниковой.
Оберегай от ветра хлева, пусть к югу выходят,
Чтобы без солнца не быть и зимой, доколе холодный
Не западет Водолей, оросив окончание года.
305 К этим другим отнестись с не меньшей должны мы заботой:
Столько же пользы от коз, хоть овечья милетская стоит
Дорого шерсть,[292] коль она проварена в пурпуре тирском.
Чаще потомство у коз, у них молока изобилье:
Сколько уж струй излило от дойки опавшее вымя, —
310 Жми лишь потуже сосцы, и пуще запенятся струи!
Бороды, кроме того, стригут не без пользы седые
У кинифийских козлов[293] и шерсть шелковистую козью, —
Для лагерей – на шатры, на плащи для рабов корабельных.
Козы пасутся в лесах, на высоких вершинах Ликея,
315 Между колючих кустов и зарослей, любящих кручи.
Сами приходят домой – не собьются – и младших приводят.
Столько несут молока, что насилу порог переступят.
Тщательно предохраняй их от зимних ветров и стужи;
Прочих забот от тебя почти не потребуют козы –
320 Весело им подноси их сытное пойло, а также
Ветви с листвой и не думай зимой запирать сеновалы.
Но лишь, явясь на призыв Зефиров, обильное лето
Коз и овец погонит пастись на луга и в ущелья,
Вместе с Денницей тогда выходи на простор и прохладу,
325 Утром пораньше, когда еще белы бывают лужайки
И на траве молодой – роса, любимая стадом.
После, в четвертом часу, когда уже зной накалится
И оглашают кусты однозвучным звоном цикады,
Стадо к колодцу веди иль к пруду глубокому – воду
330 Пить, которая к ним по долбленому желобу льется.
В самый же зноя разгар поищи потенистей долину,
Там, где с мощным стволом Юпитеров дуб на просторе
Ветви раскинул свои, где, черной темнея листвою,
Падубов роща густых священную тень простирает.
335 Чистой их снова водой напои и паси их, лишь только
Солнце зайдет, и опять прохладный Веспер умерит
Зной, и снова Луна оживит росою ущелья,
Чайками вновь берега огласятся, щеглами – дубравы.
Упомяну ли еще пастухов ливийских сухие
340
