Когда Мэллори открыл глаза, Роурк подвинул к кровати стул и сел:
— А теперь говори. Говори обо всем, о чем хочешь. Не рассказывай мне о своей семье, детстве, друзьях, чувствах. Говори о том, что ты думаешь.
Мэллори посмотрел на него с удивлением и прошептал:
— Как вы узнали об этом?
Роурк улыбнулся и ничего не ответил.
— Как вы узнали о том, что меня мучает? Терзает меня годами? Заставляет меня ненавидеть людей? Вы тоже это испытали? Вы когда-нибудь чувствовали, как вашим лучшим друзьям нравится в вас все -кроме главного? А то, что для вас важнее всего, ничего не значит для них? Вы хотите знать, что я думаю? И вам не будет скучно? Вам интересно?
— Да.
И Роурк сидел много часов, слушая, что Мэллори говорил о своей работе, о своих мыслях, о своих принципах, говорил, как утопающий, который стремится глотнуть воздуха.
На следующий день Мэллори пришел к Роурку в контору, и Роурк показал ему эскизы Храма. Когда Мэллори стоял у чертежного стола, он казался совершенно другим человеком. В нем не было неуверенности. Его жесты были резкими и точными, как у солдата на посту. На Роурка он глядел как равный.
Они долго говорили об архитектуре. Затем Роурк сказал:
— Я хочу спросить тебя, почему ты пытался застрелить Элсворса Тухи? — он увидел глаза юноши и добавил: — Если не хочешь, можешь не говорить.
— Да, я не хочу говорить об этом.
— Ну, тогда, давай поговорим о заказе.
Мэллори внимательно слушал Роурка о том, что он хочет от скульптора. В заключение он сказал:
— Только одна фигура. Она будет стоять здесь. — Он показал на макете. — Это должна быть фигура обнаженной женщины. Если ты понял основную мысль здания, ты знаешь, какой должна быть эта фигура — человеческий дух. Героическое в человеке. Стремление и осуществление одновременно. Поиски Бога — и обретение. Это можешь сделать только ты. Я хочу, чтобы ты работал для меня на тех же условиях которых я принимаю заказы от своих клиентов: ты знаешь, что я хочу — остальное за тобой. Мне хотелось бы предложить тебе модель. Но если она не подходит тебе, выбирай кого хочешь.
— А кого вы хотели бы предложить?
— Доминику Франкон.
— Господи!
— Знаешь её?
— Я видел её. Если бы я мог с ней договориться… Бог мой! Она потрясающе подходит для этого. Она… — Он остановился. — Но ведь она не будет позировать. А уж для вас наверняка не будет.
— Она будет.
Когда Гай Франкон услышал об этом, он пытался отговорить Доминику.
— Послушай, Доминика, — сердито сказал он. — Есть же какие-то пределы. Даже для тебя. Ну почему ты собираешься это сделать? И еще для здания Говарда Роурка! После всего, что ты о нем писала! Ты представляешь, что будут говорить о тебе люди? Если бы для кого-нибудь другого… Но ты — и Роурк! Что ты со мной делаешь? Как я объясню это друзьям? Ну, отвечай — что мне делать?
