Теперь оставалось последнее средство. Кирилл выпрямился, опять покатал туда-сюда кроватку и решительно пропел вступление. Антошкин рев сделался в два раза тише. Кирилл начал первый куплет. Антошка еще сбавил звук и наконец совсем притих. Будто понимал суровые слова о грозе и последней дороге…
Второй куплет Кирилл пел тише и сдержанней. Антошка начал засыпать под печальный, но решительный мотив. Когда песня кончилась, он посапывал, как до прихода Женьки.
Кирилл поднял глаза от кроватки и только сейчас вспомнил про Черепанову. Она стояла у косяка и странно смотрела на Кирилла. Хотела что-то спросить, но он приложил палец к губам. Н а цыпочках прошел мимо Женьки в другую комнату. Здесь было их с отцом государство.
Женька вошла следом и прошептала:
– Это что за песня?
Кирилл усмехнулся:
– Колыбельная для брата… Закрой дверь, а то опять разбудишь.
Женька послушалась и снова спросила:
– А все-таки… откуда эта песня? Кто сочинил?
– Много будешь знать… – буркнул Кирилл. Сел к столу и взял том Конан Дойля с рыцарским романом "Белый отряд".
Женька не стала обижаться. Опять сказала:
– Ты хорошо поешь. Зря ты не ходишь в хор.
– Вам же Ева Петровна объяснила: из ложной принципиальности и глупого упрямства.
– Ну и правильно объяснила… Все назло делаешь. Волосы зачем-то отрастил, а они тебе вовсе даже не идут.
– Ну уж это ты врешь! – Кирилл вместе со стулом повернулся к Женьке. – Волосы как раз "идут". Они мне уши закрывают. Уши-то у меня как у слона!
– Глупости какие!
Кирилл сказал с чудовищно серьезным видом:
– Совсем не глупости. У меня из-за них такая душевная драма была в третьем классе…
– Какая драма? – удивилась Женька.
– Повторяю: душевная. В театре. Я тогда первый раз в театр пошел самостоятельно, один. – Кирилл поднял к потолку глаза. – Ах, какой я был красивый! Красная рубашка в белый горошек, белый галстучек. Первые в жизни расклешенные брюки, ковбойский ремень… Весь театр на меня смотрел и ахал…
Женька тихо засмеялась, присела на уголке дивана.
– Не смешно, – печально сказал Кирилл. – Больше всех смотрела девочка. Очень красивая девочка, с черными глазами. Я потом таких красивых ни разу не видел… Ходила с мамой по фойе и все на меня поглядывала. А потом в зале на меня оглядывалась… Ну, и я тоже. Забилось мое бедное сердце.
– Ты будешь писателем, Кирилл, – сказала Женька.
– Я буду парикмахером и никогда не стану коротко стричь детей…
– Ну а что дальше?
– Дальше? Тяжело вспоминать… Ну, ладно. Кончился спектакль, они одеваются, а я кручусь рядышком, будто нарочно. И вдруг она маме говорит громким шепотом: "Посмотри, какие у мальчика громадные уши…"
