От удара из груди вылетело дыхание, но Олен сумел перевернуться на спину. Разглядел черный силуэт мчащегося на него всадника и потянулся к ножу, понимая, что не успеет…
Чернокрылый поднял меч, закричал что-то торжествующее, но вопль его быстро перешел в хрип. Молодое лицо исказилось, конь остановился, словно налетел на стену. Корчащийся всадник вывалился из седла, а наземь упал иссушенный труп, по траве заскребли рассыпающиеся на фаланги пальцы.
Олен ощутил тошноту, поспешно отполз в сторону.
– Вот она какая, Засека, – пробормотал он, – никто с оружием не пройдет через нее в земли эльфов. Дубы просто высосали из него жизнь, как воду из почвы. И никаких стрел… Как здорово, что я избавился от топора…
Конь нервно захрипел и умчался туда, где один Чернокрылый пытался привести в чувство второго. С той стороны донесся полный горя вопль, сидящий вскочил и замахал руками.
– Что, получили, уроды? – проорал Олен, поднявшись на ноги. – Надеюсь, вы все сдохнете в жутких мучениях!
Он кричал бы еще долго, но силы неожиданно быстро закончились, покинули измученное тело. Олен размял ноющее плечо и зашагал прочь от превратившегося в костяк трупа. Прошел под дубом и на мгновение остановился, будучи не в силах поверить в то, что увидел дальше.
За Засекой продолжался лес. Но привычную человеческому взгляду чащу он напоминал так же, как сокол – воробья. Деревья стояли прямые и мощные, серые и белые стволы поблескивали. Кроны выглядели зелеными облаками, прилипшими к веткам. Там и сям висели плоды, округлые и вытянутые, гладкие и бугристые. Из высокой изумрудной травы поднимались венчики крупных цветов, алых, точно кровь и белых, как первый снег.
Ветер носил запахи, такие густые и плотные, что их почти можно было увидеть. Порхали бабочки размером с ладонь, похожие на ожившие куски пламени. С важным жужжанием летали крупные пчелы, высоко в кронах мелодично свистели птицы, и на самой грани слышимости дрожал серебристый звук – то ли смех, то ли звон крохотных колокольчиков…
Ступать по этой траве и топтать цветы показалось святотатством, но Олен вспомнил о том, что за спиной остались враги. Сделал первый шаг, за ним второй, отшатнулся, когда толстая пчела едва не пощекотала крылышками ухо, и спешно пошел дальше.
Шагал будто в тумане, переводя взгляд с дерева на дерево. Они отличались друг от друга, походили скорее не на растения, а на причудливые скульптуры. Под сапогами шелестела трава, похрустывали высохшие ветки.
