– Мама!! – взлетел Дуся с кровати. – Кто?!
– Ой, господи, напугал как, – махнула на него тряпкой матушка.
Она совершенно спокойно стирала пыль и была в весьма приподнятом настроении.
– Чего ты так прыгаешь? Прямо тушканчик какой-то…
– Так, а чего ты выла? Я думал, помер кто.
– Сам ты выл! Это я песню исполняла, из «Титаника», ее Селин Дион еще пела, помнишь? У-у-у у у-у-у у-у-уууу…
В двери позвонили. Матушка, виляя цветастой шелковой юбкой, отправилась открывать.
– Олимпушка… – стояла на пороге бабушка-соседка. – Ежли у тебя помер кто, так ты меня обмывать зови, беру недорого, но токо штоб деньги сразу. Не Дусик хоть откинулся?
– Да вы сдурели все, что ли?! Нельзя человеку рот открыть! – обозлилась Олимпиада Петровна и захлопнула двери перед самым носом расторопной бабуси. – Нет чтобы деньги принести в помощь, так они еще и сами требуют… Дуся, а ты чего с утра пораньше к телефону прилип?
– Я, маманя, Ирину Радько ищу. Отчего же она не пришла все-таки?
Дуся и в самом деле искал Ирину. Сначала он набрал номер Антона, прежнего воздыхателя Радько. Трубку подняли сразу же:
– Да-да, моя киска, я уже выхожу! – прощебетал масленый голос Антона.
– Да вы, собственно, можете не торопиться с выходом, я не совсем киска… но маманя меня иногда котиком зовет, – откашлялся в трубку Дуся. – Я хотел бы узнать – к вам Ирина Радько не приходила?
– Ирина Радько?.. Ах, Ирина! А чего это она ко мне придет? У нас с ней теперь абсолютно разошлись жизненные пути, нас ничто не объединяет и вообще у меня уже вовсе даже новая возлюбленная! Я совершенно по другой теперь схожу с ума, не сплю ночами и бредю ей… брежу… бреду… Да нет у меня никакой Радько! Надо же, он ее у меня ищет! Да я вообще уже не знаю, кто такая Ирина Радько! – гневался бывший воздыхатель. – Между прочим, ваша Ирочка заняла у меня пятьдесят рублей и до сих пор не отдала. Да! А это, смею заметить, не пятьдесят копеек!
– Не переживайте, – успокоил его Дуся. – Может, она купила на них кучу фруктов вашей дочери!
– Ха! Да кто же тебе кучу продаст? Это же всего пятьдесят рублей, дурень!
– А тогда и подавно – чего плачешь-то? Папаша хренов!
Дуся в расстройстве бросил трубку, и к нему тут же подскочила матушка с воспитательным процессом.
– Сынок! Этого некрасивого слова хорошие дяденьки не употребляют. Надо сказать: «Отчего это вы, мущщина, пожалели денюжек на вашего ребенка? А ребеночку, может, кушать нечего! А вы даже не беспокоитесь! И какой ты после этого отец?! Да… да ты после этого коровья лепешка! Бычье вымя! И иди, паскуда, заработай да накорми дитя родное! А если ты ребенку, сволочь…»
