Древний старшина и другие старики упали на землю:
– Не гневайся, князь! Наши люди – честные сыны Авесты и верные слуги царя царей. Мы сами обсудим меж собой, кого выбрать, и пришлем все, что требуется для тебя. А сейчас просим отведать нашего хлеба, наших умочей, нон-у-ош и сладких груш с орехами.[104] Пока ты будешь отдыхать, наши девушки тебе попляшут и споют.
Князь прошел в сад старшины. Под старыми грушами пестрели ковры, и на них были расставлены глиняные миски с кислым молоком, сыром и другим угощением. На полянке девушки завели хороводы и запели песни.
* * *
К вечеру князь уехал и погнал перед собой выбранных по жребию на войну поселян. Стемнело. Сплющенная, с надутыми щеками, оранжевая луна показалась в глубине ущелья. Крестьяне осторожно опустили Фирака вниз по приставной лестнице и посадили на осла.
– Куда тебя отвезти – в горы, к медным литейщикам-дербикам, или вниз, в долину, на поля Сугуды?
– Мне все равно, – ответил Фирак.
– Отвезем лучше в сторону Мараканды. Там по дорогам народу ходит много, и всякий бросит лежащему лепешку. А в горах холодно, там ты замерзнешь.
Тот крестьянин, которого звали Тараканом, пошел рядом с ослом и весь путь говорил Фираку, как тяжело живется крестьянам:
– Самое главное для нас – получить оружие, а с оружием мы сумеем отстоять наши земли. Что Двурогий, что князья – не одни ли для нас болячки?..
Осел тихо плелся всю ночь до рассвета. Солнце застало путников уже на равнине. Повсюду весело бежала вода в канавках, выведенная из прозрачного горного ручья. В одних местах женщины жали пшеницу, в других крестьяне шли за омачами,[105] покрикивая на рыжих бычков. За ними по взрыхленным бороздам прыгали птицы, отыскивая червей.
Таракан поднял Фирака, как сноп, и опустил в высокую траву на пограничной меже между двумя полями.
– Отсюда ты пробирайся к Мараканде, – сказал он. – Не бойся ничего: протянутая рука тебя прокормит!
* * *
…Фирак лежал так тихо, что прямо на него мягкими прыжками выскочил заяц, присел, забарабанил передними лапками, огляделся и, уставившись на Фирака блестящим выпуклым глазом, вдруг бросился в сторону, с шумом пробиваясь сквозь густую траву.
Где-то монотонно позванивали колокольчики. По большой дороге ехали два всадника, вооруженные копьями. Их лица показались Фираку знакомыми: не они ли сторожили ворота персикового сада, когда он ходил туда петь песни около белого дома? Далее трусили, взбивая пыль, навьюченные ослы. Рядом шли погонщики в длинных рубахах. «Хр-хр!» – доносились их покрикивания на ослов.
