Малявин поставил картину на мольберт и, сложив руки на груди, выжидающе посмотрел на Марина.
Заключенный сидел на невидимом, скорее всего, вовсе несуществующем кресле, перекинув руки через подлокотники, и, закинув ногу на ногу, мерно покачивал висящим на кончиках пальцев стопы шлепанцем. На лице его можно было прочесть выражение сожаления, но отнюдь не раскаяния.
– Мы пока еще не возбуждали против вас уголовного дела, Марин, – сказал, присев на краешек пустоты, Фрост. – Однако лично я сильно сомневаюсь в том, что вы сможете дать нам вразумительные объяснения по данному вопросу, – инспектор указал рукой на стоящий на мольберте портрет Марина кисти Ван Гога. – Налицо не только факт контрабанды из прошлого, но и необратимое вмешательство в исторический процесс.
– Обвинение? – Марин презрительно усмехнулся. – А, собственно, какое обвинение вы собираетесь против меня выдвинуть? Вы надеетесь доказать, что, отбывая заключение в зоне безвременья, я каким-то образом оказался причастен к новому правонарушению?
– Именно так, – медленно наклонил голову Малявин. – Вы причастны к афере с картинами Ван Гога, о которой мы с вами вчера говорили.
– Не смешите меня, инспектор, – Марин откинулся на спинку невидимого кресла. – Вы никогда не сумеете это доказать.
– Разве это не доказательство? – указал на картину Малявин. – Портрет работы Ван Гога находился под вашей абстракционистской мазней.
Марин сделал вид, что обиделся.
– Если мои работы вам не понравились, это вовсе не повод, чтобы называть их мазней, – буркнул он.
– Речь сейчас идет не о ваших работах, а о картинах Ван Гога, – напомнил Фрост.
– Это? – Марин кончиками пальцев указал на стоявший на мольберте портрет. – Такой работы нет ни в одном из каталогов Ван Гога, и вам не удастся убедить жюри присяжных в том, что это подлинник. А я буду стоять на том, что мне просто попался холст, который прежде уже был в работе.
– Но вы-то сами согласны с тем, что перед нами работа Ван Гога? – спросил Фрост.
– Свое мнение я оставлю при себе, – ответил Марин. – Я имею право не отвечать на ваши вопросы.
– Но это же ваш портрет, Марин!
– Серьезно? – вглядываясь в картину, Марин подался вперед. – Да, – кивнул он через некоторое время, – отдаленное сходство действительно присутствует.
– Каким образом Ван Гог смог написать ваш портрет?
– Перед нами, скорее всего, подделка, – недовольно поморщился Марин. – Вам не хуже, чем мне, известен принцип сопряженности витков временной спирали…
