Малявин и Фрост быстро переглянулись.
– Ты понимаешь, о чем идет речь? – спросил у напарника Малявин.
– Нет, – уверенно покачал головой тот.
– Я тоже, – Малявин озадаченно прикусил нижнюю губу.
– А я так и подавно, – отчего-то хихикнул Кравич.
Озаренный внезапной догадкой, Фрост метнулся к аппарату внутренней связи и торопливо, то и дело попадая пальцем не на ту кнопку, стал набирать номер отдела охраны зоны безвременья.
– Охрана?! – крикнул он в трубку так, что Малявин с Кравичем болезненно поморщились. – Это инспектор Фрост из Отдела искусств… Да, это я был у вас вчера… С напарником… Совершенно верно, мы беседовали с Павлом Мариным… Именно он меня и интересует… Черт возьми, уважаемый, вы мне дадите сказать хоть слово! – быстро взглянув на находящихся в комнате коллег, Фрост тяжело вздохнул, покачал головой и провел пальцами по лбу. – У Марина после нас вчера были посетители?.. Понял… Ясно… Задержите всю корреспонденцию, через полчаса мы будем у вас. – Фрост бросил трубку на рычаг. – Сегодня у Марина свидание с двоюродным дядюшкой, который его периодически навещает, – сказал он, обращаясь к Малявину. – Марин каждый раз отдает ему свои новые картины. Сегодня утром он передал в инспекцию на проверку семь картин. Я приказал арестовать их.
– Но Марин – это не Ван Гог, даже если он работает теми же красками, – с сомнением покачал головой Малявин.
– Но и впечатление идиота он тоже не производит, – заметил Фрост.
– Нет, – согласился Малявин. – Ну и что с того?
– Только полному идиоту могло прийти в голову использовать для своей мазни краски, доставленные контрабандным путем из XIX века. Ты представляешь, во сколько обходится такая причуда? Идем, – Фрост поднялся из-за стола и проверил, на месте ли служебное удостоверение. – А ты, – повернулся он к Кравичу, – сиди у себя в лаборатории и будь готов.
– А что вы сегодня притащите? – поинтересовался эксперт.
– Ты любишь живопись? – спросил Малявин.
– Да, – подумав, кивнул Кравич.
– В таком случае будь готов к самому худшему.
Спустя час инспекторы, как и обещали, появились в лаборатории Департамента. Тубус, в котором лежали свернутые в тугой рулон картины заключенного Павла Марина, перешел из рук инспектора Фроста в руки эксперта Кравича.
Еще через полтора часа в коридор, где, расположившись на стульях, инспекторы ели сосиски, запивая их кофе из автомата, вышел Кравич и пригласил их пройти в свой кабинет.
Картины Марина, подобно большой пестрой скатерти, были расстелены на длинном лабораторном столе.
