Кул отошел к стене и отдернул тяжелый занавес, за которым скрывалась маленькая дверца. Открыв дверь ключом, Кул жестом пригласил Кащинского следовать за собой.
За дверью находилась небольшая квадратная комната без окон. Кул зажег свет и подошел к огромному, упирающемуся в потолок кресту, вырубленному из какого-то синтетического материала, похожего на черный мрамор. В подножие его был вделан искусно замаскированный сейф. Кул достал из сейфа серебристый термостатированный кейс, положил его на стол и открыл. Ровными рядами из пластиковых ячеек выглядывали головки запаянных ампул. Кул любовно провел по ним ладонью.
– Что в них? – спросил Кащинский.
– То, на что договаривались, – ответил Кул. – Первобытная злость, – тупая, яростная и жестокая. Полторы тысячи единиц, по две в ампуле.
– А демонстрация?
– Само собой, выбирай любую.
Кащинский вытянул ампулу из левого верхнего угла.
Кул захлопнул кейс и достал из стола запаянный в пластик одноразовый шприц.
Отойдя в сторону, Кул накинул поверх трико просторный темно-коричневый халат с широкими серебристыми отворотами и капюшоном, откинутым на спину. Кащинскому он кинул серый балахон, что носили прихожане.
– Зачем это? – сморщив нос, Кащинский с опаской понюхал кажущуюся грязной тряпку.
– Не бойся, балахон новый, держу для гостей. Если хочешь увидеть демонстрацию своего мнемостимулятора, придется его надеть.
Чертыхнувшись, Кащинский натянул балахон.
– И капюшон надень, чтобы твое лицо, лишенное как благолепия, так и смирения, не бросалось в глаза.
Облачившись, они вернулись в зал.
– Теперь сойди с подиума и, когда соберется паства, делай все то же, что и остальные.
– Собираешься устроить массовое представление?
– Я всего лишь хочу совместить демонстрацию мнемо-стимулятора для тебя с религиозным обрядом для общины.
– Понятно, у тебя даже грязь идет в дело.
Кащинский небрежной, вихляющей походкой подошел к краю подиума, спрыгнул с него и, обернувшись, игриво отсалютовал Кулу рукой.
Кул подошел к висевшему у стены небольшому медному гонгу и ударил в него костяшками пальцев. Густой, раскатистый гул заполнил зал. В ту же секунду двери распахнулись и в Храм вошли шестеро посвященных с резными посохами в руках. Заняв свои места у стен, они одновременно ударили в шесть гонгов, и в Храм ворвался широкий поток верующих.
Вся паства Кула была одета в одинаковые серые балахоны с капюшонами. Единственное различие заключалось лишь в цвете веревок, стягивающих балахоны в поясах. У посвященных они были красными, у всех же остальных – черными, синими или зелеными, что соответствовало различным ступеням приближения к посвящению.
