Алавиву, посланцу готскому, еще и тридцати не было. Одет богато, но куда богаче вооружен. Рослый, белобрысый, скулы торчат, нос крючком, серые глаза любую мелочь цепляют, по сторонам так и зыркают.
Легат Эквиций принял изящную позу, слушать приготовился – что ему варвар поведает. Говорили оба на жуткой смеси языков, как обычно изъяснялись между собою в гарнизонах и на пограничных заставах природные римляне и выходцы из различных варварских племен. Сейчас в легионах служило столько варваров, что и сам Эквиций начал уже забывать прекрасный звучный язык Цицерона.
Новости были, противу всех ожиданий, хорошими. И даже очень хорошими.
Не только великая Империя страдала от усобиц. Постигло сие бедствие и дикое готское племя. Давний враг ромеев, Атанарих слишком много мозолей отдавил в своем высокомерии – и вот теперь пожинает скорбные плоды.
Впрочем, как скоро убедился Эквиций, плоды эти были для Атанариха не такими уж скорбными.
Друг и родич этого Алавива, по имени Фритигерн, рожденный быть великим вождем, во всеуслышание заявил о своих правах, и многие вези, утомленные непомерным властолюбием старого князя Атанариха, стали на сторону Фритигерна. Увидев в том угрозу своему единоначалию, загорелся гневом Атанарих и замыслил Фритигерна извести, начав междоусобную войну.
Паче смерти страшился всегда Атанарих раскола племени. Любого, в ком видел угрозу для единства вези, почитал за злейшего врага. Потому собрал он силы и встретился с Фритигерном в открытом бою.
Тут вошел солдат, принес собеседникам вина. Рожа мрачная, сам неуклюжий. Эквиций вскипел: неужто раба не могли прислать? Где это он шляется, мерзавец? И легионеру махнул немилостиво: давай, иди отсюда.
Затем к Алавиву обернулся:
– Так нужно понимать, что родич твой, этот Фритигерн, с заклятым врагом нашим Атанарихом насмерть враждует?
– Совершенно верно, – спокойно подтвердил Алавив.
Лицо у вези невозмутимое, взгляд холодный – Эквиций даже поежился. Вот бы ему такую выдержку. Яснее ясного дал ему понять Алавив: хоть и враг Атанариху родич его Фритигерн, но Ромейской Империи тоже не друг.
И заговорил о битве с Атанарихом, которая уже прошла.
Из рассказа молодого готского посланца выходило, что Атанарих-то перевес в силе имел и Фритигерна потеснил, так что вынужден был отступить Фритигерн. И теперь старый князь опять торжествует.
Очень осторожно осведомился тогда Эквиций, в чем горечь, о которой только что говорил уважаемый собеседник?
