Вымолвил и, вспыхнув, опустил голову.
Бертран выпустил полотенце из рук, оно упало на пол.
– Это ты сам додумался?
Жеан покачал головой.
– Нет, это тот святой человек говорил, проповедник… Вы же слышали…
– Что-то я не помню тебя у Мартена, – проговорил Бертран. – Ты, вроде бы, спать завалился…
– Нет, я ходил… А утром была еще одна проповедь, большая… Как вы ушли с эн Фальконом, Мартен и говорит: «Сейчас я буду говорить для всех верных…» Я и остался. Там одного рыцаря принимали в братство. Он отрекся от мира, дал обет не есть мясного… И насчет женщин тоже. Кругом все стояли на коленях, а тот добрый человек, проповедник, всех благословлял…
– И тебя?
Жеан кивнул.
– В этом же нет ничего плохого? – спросил он тихо.
– Гм… – с явным сомнением протянул Бертран.
– Так ведь он не учил ничему дурному, – повторил Жеан. – Жить в строгости и все такое…
– И еще тому, что к мессе ходить не надо и что гостия не есть тело Христово, – напомнил Бертран.
– А что, разве не так? – вскинулся Жеан. – Ведь он прав, этот Мартен. У него все так ясно и понятно выходит, не то что у каноника здешнего, отца Гугона… Да и прошлый раз отец Гугон вроде бы выпивши был…
И снова Бертран услышал жужжание мухи.
– Что еще скажешь? – сухо поинтересовался он.
А холоп раздухарился, разрумянился, глаза заблестели.
– И как можно поклоняться кресту – деревяшке, да еще орудию пытки? – выпалил, осмелев вконец, Жеан.
Бертран протянул руку и взял Жеана за подбородок. В широко раскрытых глазах юноши дрожали слезы.
– Разве не так? – шепнул он.
– Твой драгоценный Мартен кое-что упустил. Есть большая разница, – негромко, но очень отчетливо произнес Бертран, – между рабом Божьим, – он отпустил подбородок юноши и сжал пальцы в кулак, – и просто рабом.
С этими словами Бертран ударил Жеана по лицу, разбив тому сразу и нос, и губы. Всхлипнув, Жеан упал на пол.
Бертран толкнул его ногой.
– Встань, – приказал он.
Потянув носом, Жеан кое-как поднялся. Бертран ударил его второй раз – так же безжалостно и быстро. Жеан пошатнулся, вытягивая вперед руки.
Бертран шевельнул ноздрями, потревоженными запахом крови, и нанес третий удар, послабее, – в переносицу.
Жеан снова упал. Бертран толкнул его в бок носком сапога.
– Поднимайся, – кратко велел он.
– Не надо, – пробормотал Жеан.
– Пойди рожу умой, – сказал Бертран.
Поняв, что бить его больше не будут, Жеан потряс головой и, хватаясь за стену, встал на ноги.
Бертран отошел к окну и повернулся к Жеану спиной. Он слышал, как Жеан, охая, передвигается по комнате, осторожно плещется в воде, оставшейся после умывания Бертрана, отирает лицо тем самым полотенцем, что валялось на полу, и боязливо уходит.
