– Это вы о себе? – хмыкнул Белангье. Пергамент в рукав сунул.
– Да и о вас тоже.
– Ладно, – перебил Дежан. – Говорите, зачем пришли, и уходите. Без вас было куда лучше.
– Я сейчас уйду, – утешил Фалькон. – Я приходил с просьбой.
– Говорите, говорите. А что, монахи все попрошайки?..
– Я прошу вас помириться с графом Тулузским.
Дежан с Белангье сочно захохотали. Потом Дежан произнес:
– С графом Тулузским я в большой дружбе, а вот с захватчиками и чужаками и вправду подчас враждую.
– Я говорил о Симоне де Монфоре, – спокойно сказал Фалькон.
Дежан криво улыбнулся.
– Раз вам удалось истребить полгорода одним только коварством.
– Вы же знаете, что это ложь.
Дежан призадумался.
– Ну и что? – сказал он с вызовом. – А чего вы от нас добиваетесь, мессен епископ?
– Я хочу, чтобы завтра вы пришли в Вильнёв для разговора с сеньором де Монфором.
– Да вы в здравом ли рассудке? – вмешался Белангье. – Вы действительно думаете, что мы придем?
– Да.
– Потому что вы нас попросили?
Фалькон усмехнулся.
– Из любопытства.
И пошел прочь.
– Эй! – крикнул ему в спину Дежан. – А что там такого любопытного будет?
Фалькон не ответил.
Дежан с досады плюнул и захлопнул дверь.
* * *
Утро и день Фалькон провел в Тулузе, уламывая чванливых горожан одолеть испуг. К вечеру, иссиня-бледный от усталости, выпив только горячей воды, ушел из своей резиденции неподалеку от собора Сен-Этьен и направился к Нарбоннскому замку. Дьякон шумно причитал ему вслед, однако остановить не посмел.
В Нарбоннском же замке бушевал Симон де Монфор. Бурно ссорился со своим братом Гюи и рыцарем Аленом де Руси – давнишним другом еще по Святой Земле. Рыцарь Ален был верзилой, каких поискать, выше Симона, с хмурым, грубоватым лицом. Симон отдал ему город Монреаль.
Все трое ужасно кричали друг на друга.
– Я сдеру с них кожу! – орал Симон.
– Да вы ума лишились, мессир!
– А Тулузу я…
– Да замолчите же!..
– …по камешку!..
– Посмейте только!..
– …уничтожу…
– От вас все отвернутся!
Фалькон попытался что-то сказать, но за день бесконечных разговоров с неуступчивой Тулузой осип, а перекричать Симона не так-то просто даже его брату Гюи.
– …сжечь гнездо…
– Мне что, на колени перед вами встать? – завопил Гюи в лицо брату. – Выслушайте же меня!
Симон слегка отпрянул.
А Гюи и в самом деле брякнулся на колени и так, на коленях, принялся поносить своего старшего, своего любимого брата.
– Вы утратили разум, мессир! Прежде я любил вас! Теперь стыжусь! Прежде я преклонялся!.. А сейчас… мне вас жаль!
