Воцаряется молчание. Симон глядит на Оливьера и безмолвствует. Глядит на одного только Оливьера, будто никого другого рядом и нет.
Оливьер поднимает руки, снимает с головы капюшон.
Приор с ненавистью произносит:
– Да, конечно. Они веруют в воскресение, но не тела. Они признают крещение, да только не водой. У них и Писание есть, но не такое, как наше, и книг Ветхого Завета они не принимают. Да, они говорят о спасении, но лишь для тех, кто перешел в их дьявольскую секту. Они лгут и уворачиваются, мессен граф, этому научил еретиков их отец – дьявол.
При этих словах приор яростно обмахивается крестом.
Симон спрашивает у Оливьера:
– Правда ли, что вы поклоняетесь дьяволу?
Оливьер отвечает:
– Мы верим в истинного Бога и к нему обращаем молитву и упование. Но признаем мы также и творца всего непотребного и злого.
– Что же есть зло?
– Все, что имеет плоть.
– И ты?
Оливьер не опускает глаз.
– И мое тело – тоже.
Симон хорошо знает Евангелие. Он превосходно понимает, какую роль сейчас навязывает ему этот еретик. Тихо скрипит зубами.
Синие глаза Оливьера улыбаются.
Симон спрашивает:
– Правду ли говорят о вас, что вы призываете дьявола, и он является вам как черный кот и что вы лобызаете его под хвостом?
– Я этого не делал, – говорит Оливьер.
– Правда ли, что вы совокупляетесь, подобно змеям, в клубке, что убиваете потом рожденных таким образом детей?
– Нет, это неправда, – отвечает Оливьер. – Многие из нас девственны.
– И ты?
– И я.
Симон – отец семерых детей, тяжеловесный, настоящее пиршество плоти. Он хмурится. Ему вдруг делается противно.
Приор говорит:
– Этот человек, Оливьер, – он смущает веру, совращает души, губит католиков. Разве всего этого не достаточно, чтобы осудить его смерти?
Оливьер, не глядя на приора, отзывается презрительно:
– Невежество – истинный враг души. Ваши прелаты, мессен граф, не прелаты, а Пилаты. Сами грешат, а осуждают смерти невинных. Не мы, а они губят людей, совращают их души.
От этого «Пилата», брошенного прямо в лицо, Симон окаменевает. Только широкие крылья носа подрагивают.
Наконец Симон спрашивает:
– Ты живешь здесь, в Тарбе? Где твой дом?
– Я пришел в Тарб только сегодня.
– Зачем?
– Вы хорошо знаете, мессен граф, зачем. Ведь это вы оторвали меня от смертного ложа, когда умирающий принимал утешение из моих рук.
– Ты знал, что я здесь?
– Да.
– Как же ты посмел явиться сюда?
Оливьер слегка подается вперед.
– По примеру апостолов, подхватив из их рук упадающий пастырский посох, ходим мы по дорогам, от селения к селению, от города к городу. Везде мы разносим слово истины. Мы как агнцы среди волков, среди гонений и притеснений. Мы живем под смертным страхом. Но нет ничего такого, что заставило бы нас оставить этот путь, ибо наше Царство – не от мира сего.
