Хорошо, что такая светлая луна. Очень хорошо. Гисс переворачивается на спину, чтобы передохнуть. Выдыхает струи пара, глядит на звезды. Без очков – расплывающиеся горящие пятнышки на мутном фоне. Луна – пятно сильно побольше, поярче. Если ее закроет туча, Гисс ослепнет вообще.
Он вытягивается, замирает, услышав визжание снега, мерное, приближающееся.
– Эй! Помоги! – кричит Гисс. – Я здесь!
Шум утих на мгновение, голос невнятно выбранился и чьи-то лыжи заторопились, чиркая по снегу.
– Сюда! – кричит Гисс.
Жан Морщина склоняется над ним.
– Угораздило, братец, – произносит он с сожалением.
– Да уж! – отвечает Гисс. – Перелом, кажется.
– Не повезло, – вздыхает Морщина и добавляет с деловитым любопытством: – Ты встречал кого-нибудь?
– Старину Мака встретил, – говорит Гисс.
– Там, в овраге?
– В овраге…
– Плохо, братец. Такое время, смотреть надо в оба.
– Послушай, – не выдерживает Гисс, – старина Мак, сидел с нами вчера… и мертвый лежит в овраге. Со стрелой в башке! Пил с нами вчера – и со стрелой в башке…
– Ну и делов, – Морщина сопит и хмурится.
– Поверить не могу!
– Э! Да что там… Тебе, братец, хуже. Больно?
– Уже нет.
– Это хорошо.
Неприятное предчувствие укалывает Гисса под сердце. Он не может осознать до конца, что происходит – и произойдет прямо сейчас.
– Ну, – тянет он, – помоги же мне. Доведи хоть до лабаза. Здесь недалеко…
Словно не услышав его, Жан Морщина произносит задумчиво:
– Зверь-то поблизости, знаешь?
– Да, я видел его.
– Видел?
– Он смотрел на меня.
– Да, братец, – опять говорит Морщина. Ему очень неловко.
– Помоги же мне! – Гисс теряет терпение.
– Выпить хочешь? – Морщина откупоривает флягу. – Не хочешь? Зря. – Он делает глоток и шумно дышит несколько секунд. – Понимаешь… – бормочет он изменившимся голосом. – Я хочу уехать отсюда. В город. В Кандай или Пнинск. Хочу жить в каменном доме, чтобы внизу была лавка, в которой все есть – и свечи, и мыло, и хлеб… Там ведь есть такие лавки. И улицы мостят. Такое дело, братец, – всю жизнь коплю, а не накапливаю. Карманы худые. А тут – зверь. Я, братец, в сторонку отойду и влезу на дерево. Зверь-то к тебе подойдет… Как он твоей крови напьется, так задуреет. А я его возьму.
– Чепуха, – шепчет Гисс. – Жан, Жан, что ты говоришь? Помоги мне, Жан… У меня немного денег, но я продам кое-что… Жан!
– Не унижайся, Гисс, – говорит Морщина. – Жизнь, какую мы ведем в этих проклятых местах, не стоит унижений.
– Идиот! Я ведь околею скоро! Зверь падали не ест.
