шанс! У тебя уже многое получилось… У
вас получилось, – тут же поправляется он. – И вы должны сделать еще шаг. Вместе. Всего один шаг!
– Какой, Отец? – кажется, я понимаю о чем он говорит! Неужели он знал обо всем с самого начала? Еще тогда, когда приобщал меня? Знал то, что только сейчас начинает доходить до меня?! Знал – но не мог воспользоваться сам?!
– Всего один шаг, Влад. Один шаг, Эльвира. Но его вы должны сделать сами. Сами, понимаете? Вам понадобится лишь вера. Вера, что у вас получится. Уверенность в себе. Я дам вам только одну подсказку. Ты слишком много «знал» о вампирах до Приобщения, Влад. Но кое-что тебе все же было неизвестно – к счастью для тебя! Секса для вампиров не существует, Влад! Они неспособны к этому. Но тебе-то было невдомек!… Знаешь, как я тебе завидовал?
Он хитро прищурился и подмигнул мне.
– Может, еще свидимся, Влад! У вас должно получиться!
– Земля тебе пухом, Генрих.
– К черту!
– Ну что, девочка моя? Последний парад наступает? Вломим им напоследок? – я старался, чтоб мой голос звучал веселее, но где-то глубоко внутри, обволакивая склизким студнем зароненное Генрихом зерно надежды, уже стыла смертная тоска обреченности.
– А почему бы двум благородным вампирам и не вломить этим грязным монахам как следует? – оскалилась она в ответ.
Но у нее на душе тоже скребли кладбищенские крысы.
– Тогда – вперед!
Грохот выстрелов расколол тишину предрассветной улицы.
Ночь короче дня,
День убьет меня,
Мир иллюзий в нем сгорает!
Группа «Ария», «Ночь короче дня».
Заряд картечи в клочья разрывает живот выскочившего из-за угла «святого отца».
Осталось шестеро.
Масляный шелест передергиваемого затвора. Кувыркается в темноту картонная стреляная гильза. Рядом дергается, плюясь короткими очередями, автоматическая винтовка в руках Эльвицы.
Ржавые вспышки в ответ. Серебряный ливень. Скорее прочь!
Улица плавно изгибается, уходит вниз. Эльвица со свистом рассекает воздух рядом. Сейчас свернуть в проход между домами…
Прохода нет! Дома сливаются в одну сплошную стену без начала и конца, и нет ни прохода, ни сил перемахнуть через крыши – потому что дальше здания громоздятся вплотную, все выше и выше, до самого бледнеющего неба, и в стенах нет даже окон, чтобы влететь внутрь, затаиться, укрыться от преследователей и встающего солнца.
Улица уносится назад бесконечной кишкой великана, но кажется, что мы висим на месте, а пули каким-то чудом мчатся следом за нами, огибая углы, вписываясь в повороты, настигая, ввинчиваясь в мозг сверлящим визгом!
