– Я люблю тебя, Элис, – мой шепот коснулся ее ушей гиацинтовым бархатом. Кажется, теперь – все. – Вперед!
И в следующий миг из-за угла вырвались две воздушные торпеды с горящими глазами, изрыгая в коридор свинец и пламя.
Время остановилось. Мы летели, мы плыли в упругих воздушных коконах, откликнувшаяся на наш зов тьма закручивалась вокруг нас, стремясь укрыть, защитить свои порождения – а впереди расцветали кровавыми астрами человеческие лица, и плясали свой танец смерти огненные птицы на дульных срезах устремленных на нас стволов. Смерть была рядом, вокруг, впереди и позади нас, мы сами были смертью и одновременно – ее мишенью, мы купались в смерти – и внезапно я ощутил какое-то безумное упоение; даже не азарт, не веселую ярость – хотя и это тоже…
Нет! Не так. Это было сродни тому жуткому и гибельному наслаждению, которое я испытал, когда отдавал свою жизнь Генриху!
«Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю…»
Фотовспышка. Знакомое лицо. Перекошенное, забрызганное чужой кровью – но я все равно узнал его!
«С вами говорит лейтенант Джон Полянски…»
Я обещал вернуться, лейтенант. Помнишь? А я привык выполнять свои обещания!
Ну-ка, как ты стреляешь левой, лейтенант? Хреново! Я так и думал.
Левая рука лейтенанта повисает окровавленной тряпкой. А правую я ему продырявил еще вчера. Что, убежать решил? Не выйдет! Штанина брызгает алым, Полянски с криком валится на пол.
– Он твой, капитан! Приятного аппетита!
Ничего нет слаще крови твоего врага! По себе знаю.
А ты куда?! Стоять! Врешь, не уйдешь!
Дверь отливает знакомым тусклым блеском – и она вот-вот захлопнется у меня перед носом. Не выйдет!
Влетаю внутрь в последний момент, жгучая боль пронзает бок, там, где пуля прорвала рубашку – зацепился-таки! Прыжок к запорному механизму. Позади грохочет автоматическая винтовка. Мимо.
Сим-Сим, откройся! Кнопку – до упора. Хорошо хоть ее не додумались из серебра сделать – палец бы до кости прожгло!
Разворот.
Да. Мы попали по адресу.
Я находился в одном из двух отсеков «инкубатора». Рядом возвышались две похожие на надгробия мраморные плиты в серо-черных разводах; в соседнем отсеке – еще две.
На плитах, опутанные уже знакомой мне «сбруей», были распяты вампиры. Вот они, двое несчастных мальчишек, приобщенных Эльвирой. А за перегородкой… я едва смог их узнать! Безумная Нищенка и Виктор!
Их обнаженные тела были покрыты гноящимися язвами, некоторые из которых еще дымились; лица – обезображены до неузнаваемости…
