Первая пуля досталась расторопному ИНТЕРПОЛовцу, расплескав его мозги красным фейерверком на пышный цветник позади него.
За ним последовали двое охранников, на которых я истратил еще два патрона. Навряд ли и в их пистолетах был аргентум, но рисковать я не хотел.
Еще один охранник упал, срезанный автоматной очередью. Так что четвертый патрон я сэкономил.
Теперь я мог наконец посмотреть, что с Эльвирой.
Уцелевший ИНТЕРПОЛовец, у которого моя Эльвица выбила револьвер, за это время успел выхватить из кармана нечто вроде нинзевского сюрикена – явно тоже серебряного – и коротко взмахнул рукой. Но Эльвица тоже не теряла времени даром, успев дотянуться до пистолета одного из убитых охранников.
Выстрел отбросил ИНТЕРПОЛовца назад. Он пошатнулся, но снова поднял руку. Эльвира снова выстрелила, потом еще раз; каждая пуля отбрасывала ИНТЕРПОЛовца еще на метр, разрывая в клочья его костюм, но он все никак не умирал и всякий раз пытался занести руку для броска.
Бронежилет!
Мой наган коротко плюнул свинцом, и у виска ИНТЕРПОЛовца появилась маленькая аккуратная дырочка. С другой стороны пуля вырвала пол-черепа, и неудачливый борец с вампирами рухнул в вытоптанную траву, так и не увидев, кто его прикончил.
– Уходим, Эльвира!
Она вскочила, рванувшись ко мне – и тут же с каким-то испуганным криком рухнула на землю.
– Нога!
Рядом сиренево взвизгнула пуля, и я каким-то шестым чувством ощутил: аргентум!
Стреляли сверху, откуда-то из дома, возможно, даже с крыши.
«Снайпер! Третий, – догадался я. – И хорошо, если последний!»
Палить по нему отсюда из нагана не имело никакого смысла, но надо было что-то делать, и притом делать быстро – иначе он пригвоздит нас обоих серебряными пулями.
Я перекатился на бок, еще раз – и оказался рядом с Эльвирой.
– Держись за меня!
Подхватываю ее на руки. А теперь – бегом к углу дома. Там – «мертвая зона». Снайпер – на чердаке. Наконец-то я определил его местонахождение. Взлетать было нельзя – снимет влет, это я знал наверняка.
Вокруг визжали пули, две или три из них даже попали в меня; к счастью, это были не серебряные, а обычные.
Прикрывая Эльвиру собственным телом, я зигзагами добежал до угла дома и только там, уже в относительной безопасности, опустил ее на землю.
Рана оказалась не слишком страшной, но все равно неприятной: серебро для нас хуже кислоты. Но главное – кость была цела. Я смазал уже начавшую гноиться рану собственной слюной – чтобы не началась «серебряная лихорадка», когда вампир начинает гнить «заживо» – Генрих говорил, такое бывает – и поднял взгляд на Эльвиру.
