Он останется один – ну и что с того? Я тоже буду один, по крайней мере до тех пор, пока Рыба-Кит не придумает, из чего сделать плот. Несколько дней одиночества – это именно то, что мне сейчас крайне необходимо. Нет, я не уйду далеко – кто знает, на что можно напороться на незнакомой планете? Мы будем жить у реки: я на одном берегу, Рыба-Кит – на противоположном. Но на ночь я буду отходить от реки подальше, ночью над водой очень уж хорошая слышимость…
Фью-у-уу-у…Плюх! Знакомый уже пауко-ящик приводнился впереди меня с фонтаном брызг, развернулся против течения и заработал лапками, как жук-плавунец. Обычно ящики умеют плавать только по течению, а этот очень старался и пенил воду, как танкер, силясь выгрести, но необтекаемая форма сводила на нет все его потуги. Его медленно сносило. Навряд ли он оказался бы способен меня спасти, начни я тонуть. Наверняка вельбот, как и в прошлый раз, выплюнул его мне вдогонку не затем, чтобы меня спасать, а затем, чтобы реализовать мое право на информацию.
– Внимание, – завел свое ящик булькающим голосом. Вероятно, в голосовое устройство попала вода. – Вы опасно приблизились…
К чему я опасно приблизился, я так и не услышал. В нескольких метрах от меня зеркальная поверхность реки вдруг вспучилась горбом, и из воды, разбрасывая кольцевые волны, высунулась отвратительная треугольная морда размером с три моих плотика и внимательно оглядела меня выпученными, как у лягушки, и такими же холодными глазами. Ящик замолк и повернул к берегу, бестолково шлепая лапками по воде. Я все еще держался за плотик, не осознавая ситуации, когда лягушкоглазая тварь, видимо, удовлетворившись осмотром, взволнованно зевнула, показав глоточные зубы, и без спешки заскользила ко мне, раздвигая воду, как волнолом. Тогда я бросил плотик и поплыл назад что было сил.
Если бы не говорящий ящик, я бы погиб – тварь плавала явно быстрее. Но именно он подвернулся ей первым, и это меня спасло. Оглядываясь назад между взмахами, я видел, как ящик перед самой пастью зарыскал по воде туда-сюда, потом был подхвачен, вздернут над поверхностью реки и бестолково замолотил лапками. Чудовище перехватило ящик поудобнее и, запрокинув морду, по-жабьи глотнуло. Ящик исчез, и чудовище какую-то секунду пребывало в неподвижности, прислушиваясь, очевидно, к внутренним ощущениям, – затем его холодные глаза уставились прямо на меня.
Я выбивался из сил. Рыба-Кит на берегу истерически визжал, словно в воде находился он, а не я. Что касается меня, то мне визжать было некогда. Планета, может быть, была и спасательная, но и на спасательных планетах люди гибнут точно так же, как и на всяких других. Какое мне было дело до того, что чудовище, закусив мною, вероятнее всего, сдохнет, как те комары, если я этого уже не увижу? Мне было все равно, умрет эта жаба или не умрет. Я не хотел умирать сам. И – нащупал ногами отмель в тот момент, когда уже казалось, что все кончено: чудовище раскрыло пасть, как тоннель, в полуметре от моих ступней. Если бы оно догадалось втянуть в себя воду, эти записки, по всей видимости, остались бы ненаписанными.
