– Давайте проверим, – сказал Вацлав.
Он нагнулся, аккуратно вытащил кошку, забившуюся под тумбочку, и положил животное на диван. На спине кошки была бумажка – сложенная вдвое бумажная полоска.
– Смотри, как это держится? – спросил один из вошедших.
– Не трогайте, – сказал Вацлав, – бумага приколота иглой.
Игла была почти незаметна – обычная длинная игла для инъекций. Она входила под лопаткой, а выходила спереди – конец иглы прощупывался сквозь мягкую длинную шерсть. Кошку просто проткнули насквозь. Несмотря на такой прокол, кошка была жива. Она только поджимала лапу. Человек, сделавший это, хорошо понимал, куда нужно колоть. И он наверняка разбирался не только в кошках. Такой человек очень опасен.
Вацлав выдернул иглу. Кошка слегка дернулась, спрыгнула с дивана и захромала к выходу.
– Господи, кто такое мог сделать?
Вацлав посмотрел на говорившего. И отвращение, и испуг были непритворны.
– Какой-то садист, я думаю. Кошке очень повезло – игла ничего важного не задела.
Вацлав развернул бумажку. Полоска была чистой. Это была часть листка, лежавшего на столе.
Двое мужчин подвинулись ближе. Они были разочарованы.
– Ну, я думал, что это послание, – сказал один из них.
– Это и есть послание, – ответил Вацлав,
– Предсмертное?
– Не совсем.
– А вы могли бы так обойтись с животным?
Вацлав подумал.
– Нет, не смог бы. Я боюсь причинять боль. У меня это с детства. Когда я был школьником, мне постоянно доставалось от одноклассников и даже от младших. Не потому, что я был слабым, а потому, что я не умел причинять боль. Я и сейчас этого не умею.
– 3начит, вы слабовольный человек.
Вацлав усмехнулся.
– Сознаю, это недостаток. Я не смог бы быть хирургом или боксером. Я даже просто санитаром не смог бы быть. Я чувствую чужую боль гораздо сильнее, чем свою.
Он вошел в кабинет и запер дверь изнутри. Несмотря на то, что было поздно и времени оставалось мало, он не сразу начал писать. Некоторое время он сидел, ничего не делая, опираясь подбородком о большие пальцы и прикусив зубами косточку указательного. Он ждал, пока придут нужные слова. Потом он вынул ящик и достал пять толстых тетрадей. Четыре из них выглядели потертыми и распухшими, пятая была новее. Он пронумеровал тетради и открыл пятую. Поставив число, он начал писать. Он писал долго, иногда останавливаясь и глядя в окно, за которым все так же падал снег. Если снегопад не прекратится до утра, подумал он, то не поможет никакой снегоочиститель. Уже сейчас из-за необычной погоды прервалась телефонная связь и санаторий остался отрезанным от всего мира. Собственной радиостанции санаторий не имел. Еще несколько дней им придется быть в изоляции – несколько десятков человек, среди которых есть один, прекрасно умеющий убивать и нисколько не скрывающий своего присутствия.
