Кровопотеря оказалась значительной и пришлось переливать искусственную кровь.
– Когда она проснется? – спросила Катя.
– Не раньше, чем через два дня. Но не знаю, так по теории. За это время регенеранты уже нарастят костную мозоль.
– А капельница?
Капельница, подающая раствор регенеранта, была вставлена прямо в кость.
– Капельницу снимем через неделю. Это если не будет заражения.
– А если будет?
– Если будет сепсис, мы сами не справимся. Я смогу поддерживать ее состояние стабильным еще недели две.
– Потом?
– Потом или больница, или ей станет хуже. Рана была очень грязной, а там, где она упала, было полно всякого мусора. Там могла быть любая инфекция. Много грязи – это первое, что бросилось мне в глаза. Поразительно много грязи. Эти люди совсем не умеют за собой убирать.
– Но вы же обработали рану?
– Не сразу. В кровь могли попасть сразу несколько штаммов бактерий. Они начнут размножаться и некоторое время не будут проявлять себя. Но, когда их станет слишком много, они начнут отравлять весь организм токсинами. Если иммунная система не справится с этим сразу, то она уже не справится никогда.
– А как же антибиотики?
– Хороший вопрос. Если бы мы были дома, я бы не волновался. С появлением первого атибиотика, давным-давно, началась война между лекарствами и микробами.
Микробы совершенствовали способы защиты, а человек совершенствовал свои лекарства. Каждый год появлялись новые бактерии и каждый год появлялись новые разновидности антибиотиков. Те антибиотики, которые есть у нас, убивают бактерий четвертого десятилетия двадцать первого века. Только этих и никаких других. Но здесь, в этой глуши, могли сохраниться несовременные бактерии, двадцати или тридцатилетней давности. И против них наши лекарства бессильны.
– Как мы узнаем?
– Ну, как обычно. Скачки температуры, быстрый пульс, затрудненное дыхание, расстройства сознания. Но я думаю, что до этого не дойдет. А если и дойдет, мы успеем добраться до больницы. Не волнуйся, сегодня нам просто не повезло.
Настала ночь. Серега с Лориком резались в карты. Валин ушел к дочери и сидел с ней. Катя ему помогала. Гектор разжевал таблетку, заменяющую три часа сна. Таблетка имела приятный мятный вкус и от нее слегка немел язык. Он подождал, глядя на половинку луны в черном небе, подождал, пока веки перестанут опускаться. Когда луна перестала раздваиваться перед глазами, он закрыл двери фургона изнутри и включил вриск. Сразу задняя стена будто провалилась в кабинет шефа. Все как всегда: тот же стол, те же портреты вегетарианцев, та же рысь, спящая на столике. И необычно лишь открытое окно, сквозь которое доносится отчетливый треск цикад.
