Волосатик с Прокрустом вошли в комнату. Волосатик смеялся, но Прокруст был явно недоволен.
– Дуэль еще не закончена, – обьявил он, – пожалуйста, не расходитесь. Скорее всего будет еще одна жертва.
Ульшин переставлял ладони и передвигался вверх. Я не падаю, думал он, но почему я не падаю? Сердце билось о полированый камень. Ладони держали, хотя держались ни на чем.
– Он ни на чем не держится, – сказал Прокруст и махнул в воздухе носком ноги, пытаясь столкнуть ползущего человека, – совершенно ни на чем, сейчас он соскользнет. Ну так же не бывает, падай ты в конце-то концов!
Но Ульшин уже выбрался.
Волосатик жал ему руку, задрав голову и открыв рот буквой "О". Он что-то говорил, но Ульшин не слышал.
Весь этот день он никого не принимал, только вечером зашли две шакалинские старшеклассницы, попросили закурить и предложили свои услуги.
– Ах, какой был мужчина! – сказала одна из них.
(А ведь без нижнего белья, подумал Ульшин, есть своя прелесть в снах.)
– Подлец он был и бил меня в школе два раза, – ответил Ульшин.
– Ну и что? – сказала вторая. – Меня он больше бил. Но какой мужчина!
– У меня проблема, – сказал Ульшин.
– Жаль, придется искать кого-нибудь другого.
– У меня другая проблема. Я не могу отсюда выбраться.
Школьницы удивленно открыли ротики.
– Здесь же тюрьма, отсюда нельзя выбраться, – сказали они хором. (дуэтом, но звучало как хор.)
– Я вобще-то не здешний, – сказал Ульшин, – я пришел из того места, где ваши сны. И хочу вернуться обратно. Мне не нравятся ваши порядки. Сегодня меня чуть не убили. А что будет завтра? Но выбраться я не могу потому что машина снов осталась в том мире.
– Не бойся, – сказали школьницы, – если у тебя другая проблема, то мы останемся с тобой.
Ульшин не отказался, но попросил подождать несколько дней. Нужно было прйти в себя.
На следующее утро сумел прорваться корреспондент "Тюремного листка".
– Я вас не звал, – сказал Ульшин, – кто вы такой?
– Корреспондент самой читаемой газеты современности. Пресса.
– Что за газета?
Корреспондент обьяснил:
– Раньше в тюрьме было две газеты: в цехе резиновых рогаток выпускали "Резиновую правду", а в цехе мягких игрушек "Ватную правду". Потом газеты обьединились в "Тюремную правду". Заключенные жаловались, что мы пишем одну неправду, поэтому газету переименовали в "Тюремный листок". И вот я перед вами.
Корреспондент включил диктофон и стал задавать вопросы. Оказывается, все население сектора только и говорило, что о необычной победной тактике Ульшина. Просто переворот в искусстве дуэлей – довольно однообразном искусстве.
