– Тогда дело серьезно. Ты умрешь. На следующем совете большинство голосов выскажутся за твою смерть. И мой голос будет одним из самых громких.
– Почему тебе нравится убивать?
– Убивая, начинаешь иначе видеть. Все предметы так наливаются настроением, что замечаешь, как оно пульсирует под их тонкой кожицей. Смерть несравненна.
– Наверняка.
– Как ты думаешь, – спросила Кали, – что будет с ними и что будет с нами через галактический год? Кем станут его и наши потомки? Нас ведь не будет?
– От нас останутся наши игрушки, самые простые и надежные из игрушек.
Крокодилы, например, или черепахи и змеи. А от них? Через один галактический год низкорослые потомки млечей откопают кости богов, сложат из них скелеты и выставят их в своих музейчиках. Через один галактический год они вспомнят о нас и захотят подражать нам – в любви, свободе, миролюбии и глубине познания.
Они вспомнят своих богов.
– Ты думаешь, что они поймут? Да никогда! Они дадут нам тела безумных и уродливых рептилий, а наши души пересадят в корявые тела своих богов.
– Тогда ты станешь богиней смерти.
– А ты – богом войны. Ты ведь вечно воюешь со всем миром.
* * *
Утром этого дня он дал голому существу самку. Второй экземпляр оказался не столь разумен – самка понимала простые сочетания слов, но не могла говорить.
Время от времени она принималась петь и искать блох в длинной шерсти головы. Она смотрела на мир с искренным непониманьем. Она рвала листики и пробовала их на вкус.
– Это все, что я мог сделать, – сказал Арес.
– Она сможет отложить для меня яйцо? – спросил голый млеч.
– Нет. Это случится иначе. Самка извергнет маленького млеча из своего тела и будет кормить его собой.
– Сможет ли он говорить?
– Нет.
– Сможет ли он понять?
– Нет.
– Сможет ли он запомнить?
– Нет. Он родится маленьким и звероподобным. Твоим мозгом я опередил историю на один галактический год. Впереди нас галактический год пустоты – и он уже катится на тебя.
– Галактический год – это сколько? – спросил голый млеч.
– Когда эти горы станут морем, а высохшее море снова горами, пройдет один галактический час. Пойми, если сможешь.
– Ты будешь охранять моих детей?
– Нет.
– Но тогда мы умрем. Нас убьют боги.
– Боги не нарушают свободы.
– Я не понял этого, – сказал голый млеч.
– Боги могут казнить меня, но не поступят наперекор моему желанию. Желание бога есть закон мироздания, даже если все считают его опасным или преступным.
Воля бога не может быть нарушена. Нет такой цели, которая оправдает притеснение свободы. Я считаю, что ты должен жить. Большинство считает иначе. Но вас никто не тронет после моей смерти, раз я этого не хотел.
