Около десяти вечера они выпили чай и закусили его слоеным пирогом. Колобок был совсем ручным и все норовил запрыгнуть на колени.
– Он совсем не отличает своих от посторонних? – спросил Капитанов.
– Я его так воспитала. Он понимает, что рычать на человека невежливо. Он еще может погнаться за кошкой, но к человеку он питает лишь любовь.
– А если этот человек негодяй?
– Негодяй тоже нуждается в любви. Если я не могу любить его, то пусть это сделает хотя бы моя собака.
– А почему он так не любит ценники?
– Однажды он видел, как продавали щенка. На шее у щенка висел ценник, представляете, какая подлость?
Капитанов не поверил обьяснению, но больше вопросов не задавал.
Часов до двух или до трех ночи они проговорили, обсуждая самые отвлеченные понятия, и иногда забираясь в такие дебри отвлеченности, что не хватало существительных и прилагательных, потом начинали вымирать глаголы и местоимения.
Дольше всех держались междометия. Как оказалось, междометия могли передавать любой отвлеченный смысл. Собачка Колобок водила головой и глядела на того из людей, который в данный момент выражал междометиями глубокую мысль. Так как собачка Колобок понимала междометия лучше остальных частей речи, ей тоже удавалось проникнуть в глубину мысли и она поражалась силе человеческого ума. В моменты особенного восхищения она тихо повизгивала.
Рано утором, часов около семи, они вошли в лечебницу для душевнобольных.
Походили, вышли сквозь пролом в стене и уселись на скамейке.
– Ну как? – спросил Капитанов.
– Я думаю, подойдет. Давайте назначим дуэль на завтра, на одиннадцать тридцать. В одиннадцать у сумасшедших заканчивается вторая смена завтрака и начинается уборка комнат. На территории никого не будет. Наши выстрелы будут вполне безопасны. Я сегодня позвоню в газеты и приглашу корреспондентов. Этим займусь прямо сейчас. А вечером буду готовить речь.
– Какую речь?
– Должна же я сказать речь. Иначе никто не поймет, зачем мы стреляемся. А вы, пожалуйста, хорошо побрейтесь, умойтесь и наденьте свой лучший костюм.
Дуэли требуют аккуратности. Может быть, о вас узнает весь мир. И напишите завещание, это обязательно.
– Тогда я пошел, до свидания?
– Нет, я хочу пройтись с вами по улице. Может быть, нам уже не предоставится такая возможность. Возьмите меня под руку, пожалуйста. Не здесь, пониже.
Улица оказалась не менее сумасшедшей, чем лечебница. По улице шли две женщины, окруженные двадцатью девочками, лет трех или трех с половиной каждая.
