И они принялись убирать осколки. Желтое вещество, из которого был сделан брусок, оказалось внутри губчатым. Некоторые мелкие, с наперсток, кусочки весили не меньше, чем пол мешка цемента, и их приходилось выносить вдвоем. Другие не весили почти ничего. Из последнего куска выковыряли прозрачный малиновый предмет величиной с фасолину. Предмет тускло светился. Пингвин взял его себе – положил в карман.
На выходе он споткнулся о тело, которое до сих пор и лежало там, где упало. Никто его так и не поднял. На всякий случай Пингвин не стал до него дотрагиваться. Начальник будет уходить, вызовет милицию. Это его головная боль. Никак не наша. Все-таки, столько денег себе гребет, должен за что-то и отвечать, – подумал Алекс с мстительной радостью, хотя, по здравому рассуждению, ничего плохого лично ему начальник не делал. Ему плевать было на Алекса, а Алексу – плевать на весь мир. Самая здоровая философия, если только хватит жидкости в организме.
Стояло теплое лето, и черные липовые аллеи, освещенные рассеянным безламповым светом, совершенно пустые днем, сейчас были полны целующейся и матерящейся молодой жизни.
Пока он добрался домой, сон прошел. Впрочем, и хмель тоже, чего никогда не случалось раньше. Пингвин погладил собаку, довольно равнодушно подошедшую встретить хозяина, сбросил со стола какую-то ерунду и достал светящуюся фасолинку. При электрическом освещении она выглядела обыкновенно. Пришлось выключить свет, чтобы увидеть свечение. Оно оказалось таким сильным, что, приглядевшись, можно было заметить тени стульев у задней стены. Ротвейлер тихо зарычал.
– Молчать, Ройс! – приказал Алекс. – Молчать, животное. Смотри сюда.
Внутри светящейся фасолинки перетекали волны жизни. Малиновое, розовое, пурпурное сияние, движущиеся черные точки. Это завораживало взгляд, как костер в ночи. Он не мог отвести глаз. И сейчас это не доставляло ему никакого удовольствия. Он закрыл глаза, но веки поднялись сами собой. Он закрыл глаза руками, но пальцы сами собою сползли вниз по щекам. Он отвернулся к окну, но не выдержал и нескольких секунд. С одной стороны, он продолжал контролировать любое свое движение, а с другой, светящийся предмет полностью контролировал его. Это не ощущалось как принуждение, скорее, это было как навязчивая идея, как нервный тик.
Он присел и нащупал на полу газету. Развернул и бросил на стол. Затем включил свет. Газета накрыта предмет, и наваждение сразу исчезло. На развороте газеты была раздетая баба с грудью невероятных размеров. Баба улыбалась и, по всему видно, была страшно довольна собой. Алекс подошел поближе и прочел заголовок. «Я переспала со скелетом инопланетянина.» Видимо, грудь от этого сильно растет, – подумал Алекс и приказал свету выключиться. Большинство предметов в его квартире реагировали на голосовые приказы, но не всегда узнавали голос хозяина, так как были китайским ширпотребом.
