С мыслью о бомбе Пингвин положил голову на руки и закрыл глаза. С закрытыми глазами он мог отчетливо видеть хвост последней мысли, той самой, на букву «б»; хвост вращался по кругу против часовой стрелки. Это означало, что он спит. Почему бы и не поспать? – подумал он. Он любил это состояние свободы, вседозволенности самому себе – когда можно делать все, что прийдет в голову, и все окажется правильным. По крайней мере, нормальным. Он никогда никуда не стремился, ничего не добивался, никому не завидовал и не пытался украсть ничего большого, в отличие от большинства своих знакомых. Он просто делал первое, что приходило в голову, и был счастлив этим. Сейчас он спал.
Вскоре его разбудили.
– Пингвин, давай поможешь.
– А шо такое?
– Да не знаю. Вроде портфель прибили к полу.
– Как это прибили?
– Ну, приклеили, типа. Не оторвешь.
– Где? За двенадцатым столиком?
– Угу. Под ним.
– Там бомба, – сказал Пингвин.
– Никакой там бомбы нет. Петрович уже расковырял крышку и бил кувалдой.
– Я так крепко спал? – удивился Пингвин.
– Здоровый сон признак идиота.
– Лучше быть здоровым идиотом, чем больным умником.
– Вот именно. Пошли, будешь помогать.
Столик уже убрали. Теперь здесь стояла толпа. Все пытались сдвинуть чемоданчик или поднять его. Пока безуспешно. Чемоданчик был раскрыт и внутри виднелся прямоугольный брусок ярко-желтого цвета.
– Поднимали? – спросил Пингвин.
– Поднимали. Не поднимается.
– А вы попробуйте его перевернуть.
Сразу несколько ног начали пинать чемоданчик и он, действительно, перевернулся с грохотом. Желтый брусок разбился на много частей. В это мгновение полумертвая музыка из колонок прекратила свои конвульсии и свет погас. Погас всего на секунду, но погас полностью. И сразу же сквозь большие пустые окна ввалилась ночь с дальними светляками огней на другой стороне парка. Никто не успел ничего сказать, просто все остолбенели, когда снизу вверх полыхнул сноп малинового пламени и нарисовал черную тень Алекса Пингвина на ребристом металлическом потолке. И свет сразу вернулся, задергалась музыка, призывая кого-то курить табак и пойти в кабак. Снова начал кланяться стеклянный попугай с лампочкой в пузе.
– Эй, Пингвин!
– Чего?
– Оно долбануло тебя прямо в лицо. Как глаза? Видят?
– Видят, – сказал Пингвин. – Видят, да что-то не то.
– А в смысле?
– А в смысле, пойдите вы все … Я же говорил, что это бомба.
– Это не бомба, но может быть, радиация, – сказал Петрович. – Если радиация, то тебе хана. Больше никого не задело? Тогда лады. Если ты, Пингвин, помрешь, мы тебя помянем. Шучу я так. Ниче там не было. С утреца проспишься и забудешь. А теперь, ребята, это все надо убрать.
