Про себя я подумал, что попал не в те руки. Уж если за меня взялись нейрофизиологи, можно складывать лапки домиком. С другой стороны, нервы – не психиатрия. И отношение лучше, и надежда на выздоровление есть… Или все же нет? Я слабо разбирался в медицине. Наверное, профессор мне все расскажет…
– Так зовите, – предложил я. – Ваше общество мне приятно, но я хотел бы получить ответы на некоторые вопросы.
Профессор Варшавский оказался моложавым кучерявым субъектом. Большие и умные карие глаза, высокий лоб, широкая улыбка. Ходил он, конечно же, в белом халате, с молоточком в руке и стетоскопом на шее. На меня, когда полагал, что я его не вижу, поглядывал настороженно, с некоторой долей опаски. Что я, покусал кого-то в беспамятстве?
– Рад видеть вас в добром здравии, – жизнерадостно проговорил профессор.
Голос у него был высокий, резковатый. Под халатом я разглядел солидный черный костюм с каким-то неярким галстуком. Ботинки – старомодные, тяжелые.
– И я рад, – сказал я, улыбаясь. – Только если я в добром здравии, зачем же меня здесь держат?
– Держат? – переспросил профессор. – Никто вас не держит, господин Воронов. Вы всего лишь проходили курс восстановления после травмы.
– Это уже интереснее, – вслух заметил я. – Как вас звать, профессор?
– Александр Львович, – ответил доктор, поспешно вынимая из бокового кармана халата бейдж и прикрепляя его к нагрудному карману. На желтоватой карточке шрифтом, отчего-то стилизованным под старославянский, было отпечатано:
«Профессоръ Варшавский Александръ. Московский университетъ»
– Рад познакомиться, – сказал я. – Так какой, говорите, у меня диагноз?
– Амнезия. Вы пребывали в коме в течение нескольких лет, – обыденным тоном проговорил профессор.
– Нескольких лет? – тупо переспросил я.
Не уверен, что на моем лице ничего не отразилось. Может быть, я даже побледнел. И Варшавский принялся меня утешать:
– Не беспокойтесь. Все в порядке. Вашему здоровью больше ничто не угрожает. Вы молоды и полны сил…
Говорил он скороговоркой, отводя глаза.
– Сколько лет я не приходил в себя? Это все шутки? – упорствовал я. – Кто меня сюда привез? Откуда? Я помню только день рождения – сами знаете чей… И все. Что было дальше? Расскажите!
– Машина перевернулась. У вас случилась травма головы. Вы долго не приходили в сознание, – продолжал твердить профессор.
– Сколько?
– Скажем, десять лет, – брякнул Варшавский.
– Скажем? – возмутился я. – Вы даже не знаете? Да и вообще – десять лет… Вы что? Такого ведь не бывает!
