Перильца балкона были невысокими, вровень с подоконником; заметно ржавыми, несмотря на краску, и испачканными местными голубями. К бетонному основанию они лепились на четырех штырях, один из которых полностью перержавел. От остальных трех штырей тянулись длинные трещины. Кое-где бетон откалывался кусочками. Два больших винта, призванные крепить перила к стене, давным давно лишь симулировали прочность. Перила были прочны не более, чем складная ширма, поставленная над краем пропасти, но создавали видимость надежности и эта видимость обманывала. Людмила снова не дотянулась до веревки. Это начинало раздражать.
Она поставила ящик на меньшую грань и осторожно, как эквилибрист, встала на него. Ящик выдержал. Сейчас нужно было поднять руки, сохряняя равновесие и перевести взгляд снизу вверх. Со взглядом было труднее всего – пока держишься глазами за точку, стоишь прочнее. Может быть, позвать Лерика?
Нет, не стоит, он кажется, спит.
Людмила подняла глаза и слегка покачнулось. Облако-женщина уже начинало уплывать за дом. Пригоризонтные облака заметно тучнели, днем будет дождь. Будет дождь, Лерик никуда не пойдет, весь день просидим вдвоем. Что-нибудь придумаем, чтобы не скучать.
Вот так, еще одну прищепку… Нет, по другому…
– Люда, – позвал Лерик из комнаты и ящик покачнулся, тонкая планка треснула. Люда упала прямо на перила и перила поплыли, скрипя. Она извернулась как кошка и перекатилась на бетон. Покрывало падало вниз, похожее на ковер-самолет.
– Я же говорил тебе, будь осторожнее, – сказал Лерик.
Не видно, чтобы он особенно испугался.
Он проснулся около двух ночи и сразу услышал дождь за окном. Сознание было необычно ясным – не так, как это бывает сразу после сна, а так, как после правильно решенной мучительной задачи.
После утреннего происшествия они позвали соседа снизу – скромного, тихого, всегда в немодном старом темно-синем костюме, но мастера на все руки (денег не брал из любви к искусству) – и сосед поправил перила, предупредив, что серьезного ремонта он сделать не может, а поэтому на балкон лучше не выходить. Людмила ответила, что, если балкон есть, то выходить на него нужно, только поосторожнее. Смущенный мастер не стал навязывать свое мнение. Из него получится идеальный свидетель.
Потом был дождливый и скучный день, когда Валерий пытался вспомнить свою погасшую любовь и все не удавалось. Куда только делось утреннее настроение мечты? Людмила была нежной, но целеустремленной – планировала новое удачное нападение на магазин. «При таком везении как у тебя, – сказала она, – каждый проваланданый день – это большее преступление, чем ограбить магазин». Теперь ей было мало тридцати двух миллионов; она считала в долларах и не соглашалась на меньшее, чем на десять тысяч. За весь день они не придумали ничего путного, только разболелась голова у обоих, только дождь, дождь, дождь. Но пройдет еще несколько таких дней и она обязательно придумает план. Она снова скажет: «Я не умею грабить магазины» или что-то другое по ситуации, а Валерий снова станет испытывать свое везение. Нет.
