Сразу видно, что дьявол создал мир, ничего в нем не делается по-нашему.
Раймонд Шестой, граф Тулузский
– За рекой для меня земли нет, – в который раз повторил Младший и в который раз запил эти горькие слова вином.
И в который раз его собутыльники отвели взгляды, чтобы не выдать свое раздражение.
За последние две недели они слышали про землю за рекой уже несколько сот раз. И если поначалу это вызывало если не сочувствие, то хотя бы интерес, то после двух недель беспрерывных дождей, грязи и промозглой сырости хотелось просто все бросить, послать Младшего подальше и вернуться...
Вот, правда, возвращаться было некуда. И это удерживало ватагу Младшего на этом проклятом месте даже лучше, чем привычка предводителя вешать любого несогласного или провинившегося.
Всего в ватаге было шестьдесят бойцов. Иногда – чуть меньше. Иногда – чуть больше. Сейчас трое висели в петлях у самой опушки, четверо были зарыты в грязь неподалеку от лагеря, пятеро маялись от ран, а остальные уныло ожидали нового приказа идти на приступ чертового Замка-На-Мосту. И понимали, что так или иначе штурмовать все равно придется.
Снова придется.
Шатер промок и протекал. Единственное что он теперь обеспечивал, так это то, что вода текла ледяными струйками не где попало, а всего в нескольких местах – и собиралась в лужи, покрывающие пол. Сушить одежду было негде, почти все кашляли и сморкались. И всё потому, что за рекой для Младшего земли нет.
Тоже мне проблема. Там почти ни для кого нет земли. Разве что для крестьянина, который вырубит лес, выкорчует, вспашет, засеет... А рыцарю нужен замок. Младший и был рыцарем. И еще младшим сыном, у которого было семь старших братьев и папа, не собирающийся помирать в ближайшие сто лет.
– В замке спальня одна, папашина и мамашина, – продолжил свой привычный печальный рассказ Младший. – А вы все спите, где хотите. Вон, на чердаке. И сколько я так буду терпеть? Или мне в монастырь идти?
Младший обвел печальным пьяным взглядом собутыльников.
– Я вас спрашиваю – в монастырь?
В сотый раз собутыльники стали качать головами и бормотать что-то вроде – нет, ты чего, такого парня, никогда...
Но на этот раз печаль Младшего была глубже, чем обычно, и не довольствовалась простым сочувствием.
Младший потянулся через стол, схватил за грудки первого, до кого достал, рванул на себя.
– Ты чего лыбишься, падаль? Думаешь, в монастырь меня нужно было, Столб?
– Да ты чего... – Столб попытался аккуратно высвободить одежду из рыцарского кулака. – Я ж с тобой с прошлой весны. Когда мы первый раз обоз остановили...
