Говорила, как страшно, когда колокольный звон внезапно настигает ее, сдирает кожу и обжигает все внутри. Но и она не представляла себе, что должен испытывать оборотень, который знает, что вот сейчас, что сейчас он сам должен подняться по ступеням башни... Сам протянуть руки к веревке, пропитанной колокольной болью, взяться за нее, зная, что... Потянуть веревку...
Медленно раскачивается тяжелый колокол. Очень медленно. Язык колокола приближается к стенке, все ближе и ближе... тянется к ней... вот сейчас... сейчас... нет, еще один взмах... удар... и он один на один со своей болью, он стоит под колоколом, как под водопадом, только не вода, а боль, боль обрушивается на него, и нельзя разжать руки, нельзя остановиться, нужно продолжать...
– Я не могу... – простонал звонарь. – Я больше не могу...
Он был одним из самых старых в монастыре. И был здесь с самого начала. Брат Корень говорил, что звонарь, брат Волк, пришел в эти стены вместе с аббатом, что это он и еще четыре брата обивали ворота серебром, крича от боли и задыхаясь от его испарений.
И вот сейчас брат Волк стоял на коленях перед аббатом и молил... О чем?
– Ты говорил, что все возможно, – сказал брат Волк. – Ты говорил, что можешь вернуть... Что...
И аббат опустился на колени перед коленопреклоненным монахом. Обнял его за плечи.
– Я ничего не могу сделать, – прошептал аббат, и все услышали его. – Я не мог обещать тебе этого. Я говорил, что мы можем просить... Можем попытаться. И это все, что я могу...
Брат Волк встал с колен и, не оборачиваясь, пошел к воротам. Все монахи замерли. Словно мороз... Словно все они оглянулись на проклятый город и превратились в соль. Словно...
Аббат тихо молился, и у тех, кто стоял к нему ближе остальных и слышал его слова, судорогой сжало сердца. Они понимали смысл молитвы, понимали, о чем она, но ничего не могли поделать с собой, со своей мукой. Оставалось только молча терпеть.
Брат Волк шел к воротам.
– Я думал... – сказал аббат.
– Ты думал? – Волк резко обернулся. – Думал? Что ты думал? О чем? Мы страдаем... Каждый из нас... За что? За то, что кто-то, уж не сам ли Бог, нас сделал такими? В чем наша вина? Я стал оборотнем... Я что – хотел этого? Кто из нас этого хотел? Кто?
Волк выкрикнул это слово, и мороз превратил его в комок тумана. Монахи молчали. Оборотни, ведьмы, колдуны и упыри – они молчали, глядя, как вопрос медленно, словно в изнеможении, опускается на каменные плиты.
– Не спрашивал тот волк, настигший меня на дороге, хочу я стать таким же, как он. Просто рванул зубами за руку. Я поначалу даже боли толком не почувствовал. А потом...
