– Живой ваш Ворюга, – сказал Ловчий каким-то хриплым, странным голосом. – Даже живее некоторых живых.
Ловчий откашлялся, поправил капюшон на голове и, наконец, смог взглянуть в лица своих охотников.
– Ворюгу – в замок, повозку – в замок. Если хоть что-то пропадет – убью, – уже нормальным голосом произнес Ловчий, нашарил за спиной священника, зацепил его за одежду и понес в замок, как мешок.
Хозяин отодвинул Ворюгу, заглянул в повозку, забрал небольшой бочонок и пошел следом за Ловчим.
Двери в зал они за собой прикрыли плотно, но то, как через некоторое время священник закричал, было слышно во всем замке.
Отшельник, самый набожный из Охотников, даже чуть не перекрестился сгоряча.
А потом священник замолчал. Охотники, сидевшие в обеденном зале на первом этаже, даже подумали, что помер священник, пытки не выдержал или вообще...
Но священник не умер, а просто заговорил. Заговорил быстро, подробно, но тихо. Так, что слышали его рассказ только Хозяин и Ловчий. Если бы он заговорил сразу... вернее, если бы он не попытался врать, а сразу бы начал говорить правду, то и кричать от боли не пришлось бы.
С другой стороны, откуда мог знать священник, что эти два благородных господина легко отличают правду от самой изощренной лжи.
Как чуть позже оказалось, и врать-то священнику было особо нечего. Это ему казалось, что хранит он страшную тайну, а на самом деле...
Почти всю свою жизнь он имел дело с книгами. И самое кровавое, что делал в своей жизни, это вымарывал из текстов неправильные мысли и заменял их мыслями правильными. Потом вдруг пришлось отправиться в путь.
В путь священник отправился по приказу епископа. Епископ вызвал его к себе и сообщил, что нужно сменить в Трех деревнях слугу божьего, погрязшего в грехах и скатывающегося к ереси. И нужно его не просто сменить, а быть готовым к подвигу во славу Господа нашего и святой церкви.
– Кровь божья! – прошептал священник, когда Ловчий спросил, что именно находится в заветном бочонке.
Не чистая, конечно, но самая натуральная, привезенная из Святой земли храмовниками. Вот буквально на днях. Откуда именно они ее взяли, священник не знал, но сам видел, как кровь сия, в вине для причастия растворенная, раны залечивала. И даже прокаженного очистила.
Самой крови увидеть не пришлось, к сожалению, но бочонок вина был вручен священнику с подробными инструкциями и благословением. Самому пить на досуге освященное вино запрещалось, а следовало добавлять его в обыкновенное вино при причастии, исходя из пропорции один к пятидесяти, и только тогда, когда мор двинется по стране. И вот тогда...
