«Померещилось!» – решил Хитров.
Ему не хотелось больше никуда лезть, зато любопытство пробудилось у Мокренко, до которого все доходило на десять минут позже, чем до жирафа. Зато когда все-таки доходило, то надолго задерживалось в его дремучих извилинах.
– Двинь тазом, а то будешь унитазом! – велел Мокренко, отодвигая Фильку от коробок.
– Отрывай скотч аккуратно – чего ты крышку рвешь? – проворчал Хитров, уступая приятелю место.
– Не учи ученого! Ну-ка посмотрим, чего там?..
Петька сунул нос в коробку и разочарованно фыркнул:
– Тьфу ты, какие-то схемы пищеварения! Нужны они мне, как парашютисту корабельный якорь!
– И правда, зачем тебе какие-то схемы? Ты и без схем дождевых червяков перевариваешь! – вполголоса буркнул Филька.
Мокренко пасмурно покосился на него. Он не любил, когда ему напоминали об этой истории. Ну ничего, найдет он когда-нибудь ту свинью, которая подбросила ему дождевого червя в макароны. А когда он отыщет этого гада… Петька даже засопел.
Теперь неоткрытых ящиков оставалось только два.
Один – маленький, плотно заклеенный, из черного картона.
Другой – длинный, из свежих еловых досок. Этот ящик был самым большим из всех, что им поручили перенести.
– Смотри, тот ящик похож на гроб! – вдруг сказал Филька.
– Ясный перец, – согласился Мокренко, переставая сопеть.
Его приятель потер лоб.
– Но ведь это не может быть гробом?
– Чего? – не понял Петька.
– Ну, я имею в виду настоящим гробом. Скорее всего, это обычный ящик. Ты как думаешь?
– Ясное дело, обычный. Откуда тут взяться гробу? Гробы на кладбище. Не по школам же их таскают? – пожал плечами Мокренко.
Невольно посматривая на большой ящик, они занялись маленькой коробкой. Филька осторожно расклеил скотч и приподнял крышку. Изнутри коробка была выстлана красной плотной бумагой. На бумаге, занимая почти всю коробку, лежало…
– Ты видел? – пораженно выдохнул Мокренко.
– Сердце! – севшим голосом выговорил Филька.
– Возьми его!
– Сам возьми!.. Ладно, давай я!
«Не делай этого !» – спохватился внутренний голос, но Хитров уже протянул руку. Будь сердце настоящим, оно могло бы принадлежать великану. Отчетливо видны были все желудочки, артерии и предсердия.
Самое ужасное, что сердце вовсе не было похоже на муляж. «Ну и что, что не похоже? Муляжи всякие бывают!» – подумал Филька, но тут вновь услышал голос:
«Муляж? Наивный сопляк! А было ли оно когда-нибудь муляжом?»
– Дай сюда, я его примерю! Сечешь, если такое у меня в груди! Бултых-бултых, колотится! Типа мотор! – нетерпеливо воскликнул Мокренко.
