– Как? – спросила Даф.
Улита пристально уставилась на нее:
– Ты бы как меня назвала?
– На их месте или на своем? – уточнила Даф.
– На их.
Даф задумалась. Тут главное было не предположить лишнее.
– Оценивая интеллект этой публики, они могли называть тебя «классной» или «клевой». Ты обиделась на «клевую»? – наивно спросила она.
– Ничего подобного, у меня современные взгляды. Мне говорили и не такое. Но этот парень вывел меня из себя. Он назвал меня «жирной коровой» и спросил, сколько я заплачу ему, если он меня поцелует! – произнесла Улита дрожащим голосом.
– Вот сволочь! Это он был с прокушенной рукой? – спросил Меф.
Ведьма мотнула головой:
– Думаешь, он отделался бы так легко? С прокушенной рукой был его приятель, который попытался меня ударить. Того мерзавца уже нет. Он умер, причем умер быстро, досадно быстро. Если бы я могла, я оживила бы его и убила во второй раз, но только уже медленно.
– Отчего он умер?
– Разрыв сердца, надо полагать. Не знаю уж, что там намалюет патологоанатом. Тебе я могу сказать проще: я наслала на него порчу, – с ледяным спокойствием сказала ведьма.
Даф тревожно уставилась на нее, не зная, верить или нет. Потом внезапно поверила, и ей стало жутко.
– Не беспокойся, я не скажу Мамзелькиной и Арею, – пообещала она.
Улита передернула плечами:
– Говори, если хочешь. Думаешь, Аиду или Арея взволнует смерть какого-то ничтожества? Для них людишки – нуль, разменная монета. Даже если бы я, взяв топор, устроила бы тут кровавое месиво, Арей и не почесался бы, а Мамзелькина, эта старая перечница, так же спокойно пила бы медовуху и курила бы свою травку.
– Табак! – поправил Меф, вспоминая глиняную трубочку Аиды Плаховны.
– Наивный болван! Поменьше верь этой дряхлой дуре! Я бы тебе многое могла про нее порассказать! – сказала Улита.
Мефу неприятно было, что Улита так отзывается о Мамзелькиной, но одновременно он ловил себя на том, что жадно прислушивается к ее словам.
Глава 6
Ego te intus et in cute novi[5]
Композиционный прием, использованный Генри, состоит в том, чтобы начать рассказ с конца, довести его до начала и закончить серединой.
Джером К. Джером
Меф проснулся, когда что-то холодное коснулось его шеи. Он открыл глаза и понял: одно неосторожное движение – и он станет на голову короче. У кровати с обнаженным клинком в руках стоял Арей. За окном вяло разгорался рахитичный зимний рассвет. Снег продолжал валить, и снежинки перед тем, как окончательно занять свое место в сугробах, с любопытством заглядывали в окно резиденции мрака.
