– У кого?
Флейта, лежащая на коленях у Даф, вновь издала тот же тревожный звук.
– Это женщина… Довольно взрослая, влюбчивая, вспыльчивая, с сильным характером, с перепадами настроения… – сказала Дафна, вслушавшись.
– УЛИТА!
– Ты сегодня видел ее?
– Нет, – вспомнил Меф. – Она, кажется, ушла куда-то ночью. Ну да что с ней такое?
Даф быстро спрятала флейту в рюкзак и встала, почти касаясь головой низких стропил.
– Ты не замечал? Она ходила все эти дни, точно с обломившимся кинжалом в сердце. Раны не видно, но она есть… Даже улыбка у нее такая была. С замедлением.
– Как это с замедлением?
– Ну словно человек говорит себе: «Это, наверное, смешно. Даже скорее всего смешно. Надо улыбнуться, чтобы никто не заметил, как мне плохо». И кривит губы. А губы у него как раскрывшийся шрам.
– А, ну да! Она же с Эссиорхом поссорилась! Ничего – помирятся, ерунда, – небрежно сказал Меф.
Его, как мужчину, удивляла способность девушек устраивать трагедии на пустом месте. Он еще по школе помнил, как вдруг ни с того ни с сего посреди перемены то одна, то другая одноклассница начинала рыдать, громко, со взвизгами. Почему, отчего? То ли гормоны бушуют, то ли смс-ку неприятную получила – не разберешь. Урока через два та же страдалица уже ржет, как кобылица, будто подруги недавно транспортировали к крану не ее, несчастную, с подламывающимися коленями, а физкультурника Грызикорытова. Нет уж, у парней со слезами хотя бы все ясно. Если кто-то плачет, значит, как минимум ногу сломал.
Даф с негодованием стукнула его по ноге:
– Меф! Ты мать поросенка! Нельзя так скверно думать о девушках!
Буслаев озадачился. С его точки зрения, кто-то слишком долго играл на флейте, а это все равно что надувать дырявый матрац.
– Чья я мать? – недоверчиво переспросил Меф.
– Чья слышал! Чтобы у меня перья не потемнели, приходится называть предметы косвенно! – пояснила Даф.
– А… понял! – сказал Меф, запоздало соображая, что его только что, по сути дела, назвали свиньей. – Мать поросенка – это еще терпимо. Вот на мать щенка я бы уже обиделся…
– БУСЛАЕВ!!!
– Что Буслаев? Не я первый начал, между прочим. Может, Улита и Эссиорх просто слишком далеко жили друг от друга? – предположил Меф.
– Для любви редкие встречи скорее праздник, чем помеха. Они подкармливают воображение. Чем реже человека видишь, тем проще его любить. Излишним общением можно только все испортить, – пояснила Даф.
– Принято к сведению, – сказал Меф. Ему пришло в голову, что он-то с Даф живет на одном этаже, да и учится, можно сказать, в одной группе.
