– Как это?
– Ну, произносишь что-то вроде звука «т» или «т-к», если играешь быстро. Так сразу не объяснишь. Нужно пробовать. И не удивляйся, если с непривычки закружится голова… Переизбыток кислорода. Ты когда-нибудь надувал без отдыха два-три воздушных шара?
– Шары – нет. Но однажды я полтора часа подряд надувал дырявый матрац. Когда пришел Эдя, я был уже очень хороший: тихий и пьяный, – сказал Меф.
Он поднес флейту к губам и, стараясь следовать советам Даф, несколько раз осторожно дунул, касаясь клапанов. Флейта издала несколько тоскливых звуков.
– Ну как? Похоже на маголодию? – спросил он.
Даф вежливо промолчала. Мефодий помучил флейту еще с минуту и вернул ее хозяйке.
– Мой инструмент барабан. Все остальное для меня слишком тонко, – сказал он.
– Зато ты неплохо работаешь мечом, – утешила его Даф.
– Ага. Послушать Арея, так я самый бездарный из его учеников за последние полторы тысячи лет, – сказал Меф.
Даф улыбнулась и стала играть. После того, как на флейте только что играл Меф, это был своего рода отсроченный поцелуй. Тонкие грустные звуки перетекали, сливались, околдовывали. Мефодию чудилось, что она, подобно пауку, плетет мудреную, выверенную паутину, на которой дрожат капли росы.
– Вот мы тянем, тянем, а ты не боишься? – вдруг переставая играть, спросила она Мефа.
– Чего боюсь?
– Потерять любовь? Ну не сейчас, а когда-нибудь… пусть через много лет? Что она выдохнется, выветрится, ослабеет? Мало ли что может произойти с любовью?
– Нет, – сказал Меф.
Даф удивленно окинула его взглядом:
– Почему?
– Почемушто… Теряешь всегда только то, что боишься потерять. Как-то, еще классе в пятом, у меня в кармане лежали старый никчемный маркер и новый дорогой перочинный нож. Как ты думаешь, что я больше боялся потерять? И что в конце концов потерял?
Даф улыбнулась и, ничего не отвечая, снова стала играть. Звуки причудливо сплетались, ласкали. Мефодию чудилось, что они касаются его щек и шеи прохладными дразнящими пальцами.
– Что ты делаешь? – спросил он.
Даф ответила не сразу, продолжая дразнить Мефа неуловимо-сладкими прикосновениями маголодий.
– Да ничего… Просто импровизирую. А теперь послушай вот это!
Даф чуть наклонила голову, и флейта вдруг издала серию быстрых озорных звуков, внезапно оборвавшихся на высокой резкой ноте. Даф насторожилась. Оторвав инструмент от губ, она посмотрела на Мефодия.
– Мне это не нравится, – сказала она.
– Что именно?
– Звук флейты. Она предупреждает. У кого-то неприятности. Именно сейчас.
