– Да. Прямо в садике. За грузовик.
– Он, конечно, не умер?
– В ближайший год точно нет. А потом садик кончился, и судьба нас навеки раскидала. Но сдается мне, что он жив до сих пор, если не стал глотать колеса посерьезнее.
Аня невнимательно кивнула. Судьба знакомых Хаврона не слишком ее занимала. Она смотрела на оправу в руках и колебалась.
– Наденьте! Я хочу... Хотя неважно... Просто наденьте! – велела она.
– Я и так неплохо вижу.
– Наденьте!
Хаврон пожал плечами и послушно надел очки. На его широкое и скуластое, с явной примесью татарских кровей лицо оправа натянулась неохотно, как детский носок на лапу баскетболиста.
– Что-нибудь видите? – спросила Аня напряженно.
– Нет.
– Как нет? – встревожилась девушка.
– Пока не проморгался...
Глаза у Эди, как у всякого непривычного к очкам человека, сразу стало ломить. Центр лба заныл. Захотелось размять его костяшкой указательного пальца. Наконец зрение сфокусировалось и, повернувшись к окну, Эдя различил все те же дома с редкими пятнами окон.
Аня напряженно ждала.
– Брр! И как люди в этом ходят? Все расплывается!
– Ну хоть что-то вы видите?
– Дома. Теперь вижу столб. Интересно, в каком архитектурном стиле он выполнен? – ехидно спросил Эдя.
Девушка даже не улыбнулась.
– Дома – это да... Они не меняются. А теперь посмотрите на водителя! – нетерпеливо велела она.
Эдя посмотрел на водителя.
– Ну как, видите?
– Ага, вижу. Ну сидит чувак, баранку крутит, – подтвердил он, зная, что водитель, оглушенный музыкой, все равно его не услышит.
Аня кивнула.
– Ясно. То есть никакой изнанки мира, никакой внутренней стороны подкладки, за которой жизнь прячет портняжные швы и фанерные, подбитые брусом, части декораций, вы не видите? – спросила она без удивления.
Эдя осторожно кивнул. Он опасался девушек, которые говорят сложными предложениями. Аня протянула руку и сняла с него очки.
– Значит, дело не в очках. Дело в том гвозде, о который я укололась. Или не знаю уж, что это было, – сказала она.
– О каком гвозде? – не понял Эдя.
– Это длинная история. За неделю до Нового года меня сбил велосипед.
– Велосипед? Зимой? Издеваешься?
– Серьезно. Какому-то не в ту сторону выросшему мальчику взбрело в голову полихачить на гололеде. Мои очки слетели и провалились сквозь решетку. Знаешь решетки в асфальте для стока воды?
– И ты, конечно, стала доставать? – спросил Эдя.
– Попыталась. Я заглянула внутрь, но ничего не увидела. Только то, что там неглубоко. Я кое-как просунула кисть – сбоку асфальт был выщерблен, а так бы рука не пролезла – и стала шарить. Ну и гадость же! Раскисшие листья, мусор. Но очки я все-таки нашла. А когда уже вытаскивала руку, в нее что-то впиявилось.
