– Я прямо вижу, как у тебя губы поджались, когда ты это произнес, Джерри.. Вот теперь таблетка начала действовать. Я стала вся такая тяжелая.
– А ты расслабься, – посоветовал он ей. – Проснешься – и будет утро, и мир все такой же вокруг.
– Меня куда-то утягивает. Я боюсь. Мне страшно, как бы чего не случилось с детьми.
– Ничего с детьми не случится.
– Мне страшно – вдруг я не проснусь. И уже никогда не увижу тебя, и ты будешь любить другую. Снова влюбишься в Руфь. Ты ведь любишь ее, я это сегодня поняла.
– Обещаю: ты проснешься. Ты очень сильная, ты очень здоровая, ты не куришь. – Он прикрыл рукой рот и зашептал так, чтобы Руфь не могла услышать:
– Ты – солнышко.
– Я вынуждена повесить трубку, а то рука совсем отяжелела. В самом деле со мной ничего не случится?
– Ничего. Ты ведь уже не раз оставалась одна в доме.
– Не так.
– Ничего с тобой не случится.
– Спокойной ночи, любовь моя.
– Спокойной ночи, Салли.
На этот раз, когда он снова залез в постель, Руфь лишь спросила:
– Почему голос у тебя такой чудной, когда ты с ней разговариваешь?
***
Руфь встала рано, и в странно преломленном солнечном свете этого утра Джерри почувствовал, что он не вправе перекатиться на середину постели и поспать еще минутку, прежде чем она, по обыкновению, позовет его, чтобы он успел на поезд в 8.17. Он вспомнил обрывки своего сна. Все происходило как бы после вечеринки в большой гостиничной комнате с высоким потолком. Салли прикорнула на диване, и, как это бывало у них с Руфью, Джерри стал искать, что бы на нее накинуть. Он обнаружил на резной спинке стула грязный мужской дождевик с клетчатой подкладкой. Он укрыл им плечи Салли, но длинные ноги ее торчали: плащ оказался короток. Это был детский плащ, совсем маленький. А что было дальше, Джерри не помнил. Он встал, побрился и сошел вниз. Дети в пижамах казались нежными пчелками, гудевшими вокруг свечей из молока. Джоанна встретила его широкой хитренькой ухмылкой, раздвинувшей ее веснушки.
– А папа сегодня ночевал дома, – объявила она.
– Папа всегда ночует дома, – сказал Джоффри. Чарли потянулся через угол стола и натренированной рукой стукнул брата по голове.
– Ничего подобного. Они с мамой слишком много ссорятся.
Личико Джоффри, расплывшееся было от счастья, сморщилось, и улыбка сменилась рыданиями.
– Чарли, это – не наилучший способ, – сказал Джерри. – И не самый правильный.
– Он же дурачок, – оправдывался Чарли. Джоанна хихикнула.
– Чарли всегда говорит, что Джоффри – дурачок, – сказала она. – Развоображался.
