Наконец мы дошли до кабачка, который располагался в самом конце улицы. Возле его дверей лежал, раскинув руки, какой-то пьянчужка. Перешагнув через неподвижное тело, мы вошли внутрь.
– Это Вупи, – пояснил Варнан, – он все время здесь лежит, хозяева специально наливают ему крепкого эля, он каждый день приходит с утра, эля выпьет и падает возле дверей…
– Это что, привлекает посетителей? – спросил я.
– Ну да, – Варнан согласно закивал, – я и сам бы хотел со временем открыть питейное заведение, вот это дело мне по душе. Почти так же здорово, как быть королевским стражем. С Вупи я уже поговорил, он согласен у меня работать, ведь я буду его не только поить, но еще и кормить…
– Щедро, щедро, весьма щедро, – одобрил я его, – но тебе не кажется, что если ты будешь всех кормить, то вскоре разоришься.
– Да, ты так считаешь? – Два синих глаза уставились на меня, мои слова зародили у него сомнения.
– Конечно, глядя на Вупи, могу тебе сказать, что есть ему, в общем – то, ни к чему…
– Это да. – Варнан толкнул дверь, и мы вошли внутрь. – Однажды я видел, как он ест. Отвратительное зрелище. Это может только оттолкнуть посетителей… А так, на мостовой у входа он выглядит весьма привлекательно… Только сюда все равно кроме королевских законников редко кто заглядывает.
Он задумался ненадолго… Потом лицо его просветлело.
– Кажется, я тебя где-то видел, – сказал он, – мне сразу показалось, что видел, но я сильно сомневался…
– Да?
– Да… Но теперь я точно уверен, что я тебя где-то видел. Это значит только одно.
– И что же это значит? – напряженно переспросил я.
– Ну как же, – удивился он, – если я тебя где-то видел, это значит, что я тебя знаю.
– А, точно, – откликнулся я, – значит, ты меня знаешь. Вот здорово.
– Да, я тебя знаю, – повторил Варнан и широко улыбнулся, обнажая ряд белых выщербленных зубов.
Публика в заведении мало отличалась от той, что я наблюдал на улицах Стерпора: те же грубые, словно вырубленные топором лица, те же пустые глаза. Отличие составляли только доспехи на некоторых, сваленные в беспорядке в углу шлемы с выбитыми на них гербами Стерпора и алебарды, поставленные возле дальней стены. Пьяные выкрики раздавались то тут, то там, привычное гудение захмелевших голосов наполняло зал.
Мы прошли, уселись за ближайший свободный столик и заказали себе по паре кружек светлого эля. Его принесли почти мгновенно. Эта таверна мне нравилась куда больше, чем та, в которой к моему столику подсели нахальные дамочки, а, потом и их дружок-вымогатель. Белые шапки пены переливались через края глиняных кружек и стекали на стол.
