На Ине мне жилось неплохо, и, возможно, я и посейчас обитал бы там, если бы не возникшие в том мире изоляционистские движения, приведшие сперва к неприязни ко всем чужакам (а мы достаточно отличаемся внешностью от инов, спутать нас трудно), а потом и к погромам. Правда, властям удалось достаточно быстро справиться с беспорядками; однако это уже не могло вернуть к жизни маму, которую убили, когда она выходила из машины возле нашего дома. С того времени во мне живет стойкая ненависть к толпе. Вскоре после похорон Ар Гару – отчим – смог отправить меня на Терру: никто не верил, что подобные эксцессы не повторятся, – и правильно. Через коллег в инском посольстве на Терре ему удалось связаться с моим отцом, тот согласился принять меня – и я распрощался с Иной, похоже, навсегда, улетел с двойным чувством: сожаления и облегчения.
Тогда мне только что исполнилось семнадцать. Ровно на столько же (минус три года) постарел и мой отец – но ни по виду его, ни по повадкам сказать это было невозможно: он по-прежнему летал и покорял и умер в одной из экспедиций еще через пятнадцать лет. Он был хорошим мужиком, хотя искусство быть отцом для него всегда заканчивалось в миг зачатия.
Вот такая история с моим инским. Вот почему я оказался на Сальте вместе с Орро. И сейчас я острее, чем когда-либо, сожалел, что у меня не хватило стойкости и я позволил втянуть себя в предприятие, которое чем дальше, тем больше представлялось крайне сомнительным.
Но пока я объяснял вам все это, еще один час истек, а вместе с ним и надежды на всего лишь досадную случайность, помешавшую одновременно и Орро, и «Многим» приступить к делу. Их место заняла уверенность в неблагоприятной закономерности происходящего – или непроисходящего, с любой точки зрения результат все равно плохой. И заключался, он, несомненно, в том, что Орро погорел. И переговоры вместе с ним.
Обстановка подсказывала, что здесь и сейчас мне делать было нечего. Инского представителя явно уже какое-то время разглядывали через прицел. И пусть мы с ним вместе появлялись на людях очень редко, на улице практически никогда, но наблюдение могло вестись и тут, и уж в таком случае я никак не мог остаться незамеченным. Хотя я был всего лишь лицом, так сказать, полуофициальным, никаких полномочий ни от кого и нигде не получал (я так долго повторял эти слова про себя, что и сам в них почти поверил), однако тем, кто плотно интересовался Орро, без меня было никак не обойтись. Значит, следовало с минуты на минуту ожидать приглашения, от которого не сможешь отказаться.
