Посреди ночи его разбудил грохот: опрокинулась цинковая ванна.
Вслед за тем послышался плеск воды и странный перестук льда. Словно кто‑то помешивал соломинкой коктейль в бокале.
– Великий Нгаа, бог моих предков, оборони от видений! – забормотал сторож.
К нему вернулись уже вроде отпустившие кошмары – оживающие мертвецы. Такое бывало с Таркуном в первые месяцы, как устроился сюда на работу. Наслушался баек пустомели Гая Юлия о том, что в подвалах древнего храма водится всякая мерзость. Все‑таки владения бога подземного царства, хоть и давно уже оскверненные. И пошло‑поехало… Что ни ночь, так и начинали мерещиться хороводы мертвецов. Еле тогда вылечился у местного знахаря, пошли Нгаа долгие годы Луцию Веру.
Промелькнула надежда, может, кто‑то из нажравшихся дармовой спиртяги больничных санитаров забрел случайно в его заведение и теперь блуждает среди мертвых тел, не понимая, куда попал. Ну, и наткнулся на ванну в темноте.
Но дверь была заперта изнутри на железный засов, и на окнах решетки в палец толщиной.
– Изида и Митра, пронеси, нелегкая!!! Светлые боги, защитите! – взмолился старый Дерилл.
Минут пять он напряженно сидел, сжимая верный топор.
Прислушался – нечистая сила, видать, угомонилась. Если только ему не померещилось.
Что это он, в самом деле? Да тот, кого вчера привезли, сейчас, скорее всего, тихо и мирно лежит себе в холодной воде, чтоб не протух.
Пробормотав молитву всем богам, которых вспомнил, старый грешник выглянул из чуланчика.
В цинковом корыте было пусто.
Лишь мутноватая вода с ледышками.
А от емкости по вытертым каменным плитам пола шла почти высохшая цепочка следов.
Мокрых следов босых ног.
Таркун поглядел на зарешеченное окошко, за которым занимался рассвет.
Сомнений не было – какой‑то идиот вздумал над ним пошутить.
Санитар бы простил неразумному его выходку, но, во‑первых, был похищен подотчетный покойник, чье исчезновение придется как‑то объяснять, во‑вторых, имело место бессовестное издевательство над телом усопшего, каким бы никчемным человечишкой он ни был.
Перехватив топор поудобнее, Таркун вышел из мертвецкой и двинулся, ориентируясь по еще не высохшим следам. Они, как и предположил сторож, шли в сторону больничных задворок, где среди бурьяна и чахлых деревьев была импровизированная свалка всякого старья.
По всему выходило, что нечестивцы там и бросят мертвое тело, а сами, небось, где‑нибудь усядутся и будут смотреть, как испуганный сторож ищет покойника в высокой траве.
