По его глазам Файервинд поняла, что блондин догадался, зачем ей подобные припасы. Разумеется, поди тут не догадайся. Хотя мало ль для чего красавице такое понадобится. Рецепты сохранения женской прелести и не такие ингредиенты включают. Взять те же снадобья, выдуманные великой Клеопатрой Седьмой. Или Боудикой Великой.
Но не прост красавчик, ох не прост. Такого на мякине не проведешь. Помнит она из его лесной «исповеди», что не раз приходилось тевтону сталкиваться с силами тайными и неведомыми. Один поход за мифическим святым Граалем в Иерусалимский храм чего стоит. Да за такую историю, рассказанную в соответствующей обстановке и при подходящих обстоятельствах, любая женщина тут же отдалась бы славному и могучему герою. (И Файервинд не стала бы исключением.)
Однако в данных обстоятельствах следовало подчинить волю героя своей, а не наоборот. Так что пришлось задействовать пару заклятий из разряда любовной магии. Самых простеньких. Которые тем не менее прекрасно сработали.
Перси со смирением агнца отправился на задание, прочтя в глазах прекрасной колдуньи некое обещание. И упирающегося, словно осел, бородача за собой потащил.
Возвращение рыцарей было более впечатляющим. Явились злые и потрепанные. У Парсифаля под левым глазом красовался огромный синяк, изрядно портящий безупречный анфас парня. А Гавейн хромал и прижимал к груди вывихнутую правую руку.
Молодые люди долго отнекивались в ответ на просьбы и требования поведать о случившемся с ними. Лишь после того, как Файервинд применила искусство врачебной магии, исцелив все ушибы и царапины, напарники отмякли.
Все оказалось донельзя тривиальным.
Снова поцапались с дружинниками Кукиша.
На сей раз из‑за какого‑то монаха, вздумавшего совать нос не в свое дело. Точнее, в рыцарские покупки.
Только‑только затарились всем, что велела им купить магичка, как сатиром из кустов нарисовался этот придурок в рясе. И давай какой‑то фиговиной над их сумками вертеть. Проговаривая при этом молитвы, полагающиеся при экзорцизме. Чего он там хотел изгнать из сушеных жаб с летучими мышами, неизвестно.
Гавейн, и без того перенервничавший, со всей вежливостью, на которую только был способен, посоветовал святоше убираться куда подальше. Тот и ухом не повел. За что и получил в это самое ухо.
Ясное дело, поднял крик. На который объявились псы Господни.
Рыцари хотели уладить дело полюбовно, заплатив резану‑другую штрафа. Но дружинники оказались какими‑то непоколебимыми. Пойдем в караульню, и весь разговор. Там, дескать, разберемся.
