– Вестовые, – пояснил куявец. – У самой княжны выпросил. Сперва не хотела давать, но как узнала, что для вас, тотчас отчего‑то и передумала. Еще вот и ленточку свою повязала.
Заслышав такое, бородач выхватил у напарника клетушку и прижал к груди.
«Ага!» – констатировал блондин.
А шут покачал головой и пояснил, как следует обращаться с посланцами.
– И глядите там, не шибко на рожон лезьте… – попросил на прощание.
Когда рыцари вышли из терема, Гавейну показалось, что его кто‑то окликнул.
Запрокинув голову, он посмотрел на фасад княжеского дворца. И померещилось, что в одном из окошек четвертого этажа промелькнуло знакомое девичье лицо. Часто застучало сердце, к голове прихлынула кровь.
А вместе с нею невесть откуда пришли и непонятные мысли.
Интересно, а если, положим, на коне да с разбегу – допрыгнет ли он до этого окна?
Но зачем, когда можно и попросту, по ступенькам дойти?..
Файервинд решила проверить, насколько прав был банник, говоря о том, что они с Учителем пустили в этот мир свирепую напасть.
Она, конечно, не очень поверила нечистику. Не могли ее наставники из Подземелья напутать так сильно, чтоб поставить под удар и свое собственное существование. Хотя кто их, белоглазых, знает. Вдруг за столетия, проведенные в изгнании, ти‑уд совсем ополоумели в своей бесконечной злобе на род людской и постановили: пропадай все, лишь бы людишкам досадить.
Как бы там ни было, стоило убедиться во всем самолично.
И по всему выходило, что начать следовало со Старого леса. Будто бы там был разорван некий Охранный круг.
Что оно такое, магичка догадывалась. Сама подобное не раз творила, чтобы загородить от любопытных глаз и загребущих рук что‑либо ценное.
Но круг Кругу рознь. Смотря что он скрывает. И кем установлен.
Одним словом, под лежачий камень вода не течет. Надо ехать и смотреть на месте.
Велела своим помощничкам сходить на рынок и прикупить кое‑какого добра на дорожку. Снеди разной побольше, а заодно и товару заветного, по большей части запретного. Сама светиться не стала. Незачем на свою зад… голову лишних неприятностей искать. А вот ежели двое вооруженных оболтусов да еще и чужеземцы станут выспрашивать о нетопырях сушеных да змеях копченых, на них никто ничего худого не подумает. Мало ли что эти имперцы привыкли вкушать на обед.
Правда, небольшая проблема возникла с самими парнями, которые вдруг заартачились. Уперлись, не станем, мол, такой пакостью руки марать христианские, и ни в какую. Больше всего возмущался Парсифаль. Он и Гавейна, сначала безропотно выслушавшего наказ, подбил на бунт.
