— Понравилось? — спросил я, когда мы по окончании оргии вышли на улицу.
— Нормально… — ответил он.
Ранние осенние сумерки уже скрадывали силуэты блочных параллелепипедов. Я предложил новоиспеченному самцу:
— Хочешь, пойдем пива попить?
Он молча кивнул.
В баре я внимательно взглянул на него и подумал: он уже наверняка похоронил то, что с ним произошло получасом раньше. Гений безразличия, Рембо безмятежности! Мне бы такие замечательные свойства характера. Мы допили пиво и вышли на воздух.
Волоча ножку, бочком к нам подкатился ослабленный человечек. Запах перегара исходил от него послойно. Очи блуждали, гниловатый рот подергивался. Но, приободрясь, незнакомец собрался с мыслями и задал свой онтологический вопрос бытия:
— Мужики, щас утро или вечер?
— Вечер, — без колебаний ответил я.
Человек удовлетворенно кивнул, будто и не ожидал другого ответа. Действительно, утро наше уже далече… И запойный пешеход снова заколбасился по своим неотложным делам захмелиться.
Генка не приостановился для беседы с заплутавшим во времени гражданином, а, напротив, ускорил шаг и ушел вперед. Когда я догнал его, он поспешно и тихо спросил:
— Ну, насмотрелся на моего папаньку?…
В своем повествовании я остановился лишь на узловых событиях, отказываясь от описания многочисленных эпизодов, не гальванизируя в памяти нюансов. Незачем перекармливать воспаленное воображение слабеющих рукоблудов. Оно, подобно пучеглазой цихлазоме, тычется в аквариумное стекло, силясь различить за ним нечто . Но, как и рыба, совершенно неспособно существовать вне своего искусственного мирка.
«Как медленно ползет ужасная улитка — время», — сказал Генрих Гейне. Вероятно, в его век так оно и было. Но нынче…
Я просматривал заметки в своем тайном секс-дневничке. Они зашифрованы и темны для непосвященных. А за калейдоскопическим мельканием условных обозначений встают они, они…
И маргиналка Танечка с пухлыми губами порнозвезды, не по своей воле совершившая феноменальный полет с девятого этажа. Феноменален он был тем, что, учитывая высоту, остался почти безнаказанным для Танечки — так, пара переломов, сотрясение всего, что еще можно было сотрясти в ее головке. Уже через шесть месяцев Танечка вернулась в строй и по-прежнему исправно несла трудовые секс-вахты.
И главный бухгалтер крупной фирмы Елена Федоровна. После напряженнейшего дня, заполненного дебетами-кредитами, она как никто раскрепощалась в постели, пускаясь во все тяжкие.
И голубоглазая русалка Олечка, имеющая неординарные мазохистские наклонности.
