на великом просторе —
Ковшик бражника
уткой всплывет.
Это гордая чаша забвенья,
Что испил до конца мой народ.
Кто у Бога попросит прощенья?
Кто на дно за Россией нырнет?..
* * *
Так значит есть Небесная Россия,
На холмах облачных алмазный
вертоград,
И нету тьмы, лишь голоса родные,
Словно лучи пронизывают сад.
А мне и любо: —
Пушкин и царевны,
А мне и славно,
кто ж не будет рад,
Что нет лгунов —
итоги их плачевны,
За пазухой у Бога нет наград.
И нет блудниц,
тем паче, власть имущих,
Нет распрей, грабежа
и воровства,
Роскошные реликтовые кущи
Оберегают русские слова.
Где в скинии Творец и человеки,
Источники бурлят живой водой,
И прошлое прошло —
теперь вовеки
Сын Человеческий
останется с тобой.
Остановись перед
Престолом Божьим,
Он ототрет с очей твоих слезу,
Ты брел сюда сквозь пламя —
бездорожьем,
Но верен был России и кресту.
Порой душа пугается напрасно
Переступить бессмертия порог,
Того не зная —
умирать нестрашно,
Коль Господу угоден русский слог.
ПУШКИНСКАЯ ПЛОЩАДЬ
В небе Пушкин в блеске бронзы,
Мимо важно ходят бонзы,
Проезжают президенты,
Не являя интерес.
А в подземном переходе
Место отдано свободе,
Выбор, если хватит ренты, —
От сохи до стюардесс.
Есть “еврейская газета”,
В сток впадает речка Лета,
У “Плейбоя” три девчонки,
Три девчонки задарма.
Фарс, трагедия — все рядом,
Аты-баты, мирный атом,
Книги, трусики, колготки,
Вход в метро… А дальше тьма.
Мимо жизни катит поезд,
Мимо ближних катит совесть,
Загляни в глаза — увидишь
И вершки, и корешки.
И услышишь крик баяна
В ржавых пальцах ветерана —
Это русский, а не идиш,
Подыхает от тоски.
* * *
А русские уж больно оробели,
Неистребима Авеля печать,
Что ж поспешаете,
не видя божьей цели:
— Так точно! —
