Филипп Красивый и на этот раз смолчал, хотя мог, не задумываясь, вышвырнуть из своей столицы ненавистного клирика. Но он метил выше и оставил епископа в покое. На время, разумеется, ибо не умел и не желал ничего забывать.
Папа и его верный клеврет торжествовали. Смахнув с доски две королевские фигуры, Бонифаций решил, что настало время объявить Филиппу шах, и передвинул проходную пешку еще на одно поле.
На первом же приеме послов Саниссетти надменным, почти угрожающим тоном потребовал освобождения мятежного графа Фландрского. Это был уже открытый удар по политическим интересам Франции. Маленький епископ явно вышел за рамки извечных споров между светской и духовной властью. Он оскорбил короля, проявил явную неучтивость к французскому двору, поставив себя в один ряд с владетельными особами. Теперь у Филиппа были окончательно чазвязаны руки. И странно: наконец, когда в его власти было дать выход своему гневу, он этого гнева не чувствовал. Было лишь упоительное торжество ловкого охотника, загнавшего в ловушку вожделенную дичь.) Но правила охоты требовали проявления королевского гнева. И Филипп дал ему волю. Более того, он дал понять всем, что ослеплен бешенством, ибо этого требовали его дальнейшие планы.
Папского легата с позором выгнали из дворца, а мессир Ногарэ заготовил специальный протокол, в котором Бернар Саниссет обвинялся в оскорблении короля, измене, лихоимстве и других преступлениях. Юридически документ был составлен образцово, и лучшие законоведы Европы могли лишь восхищаться искусством французских коллег, которые ухитрились даже отсутствии доказательств лихоимства обратить против обвиняемого, а юридически спорную измену превратить в очевидность. Зерна, которые посеял еще дед Филиппа, дали первый урожай Процветание наук и университетов принесло королю Франции чисто практическую пользу. Филипп по достоинству оценЛ громкий обвинительный акт при тив памьеского епископа. Простолюдин Ногарэ получил золотые шпоры, то есть рыцарское достоинство. Он получил даже большее: баронство и два больших ленных поместья. После скандального Изгнания своего легата папа потребовав предоставить ему как высшем духовному судье решение по делу епископа Памье. Но Флотт и Ногарэ холодно отвергли все домогательства Бонифация Восьмого. Процесс был начат. Оправданий епископа даже слушать не стали. Он был лишен власти и как преступник препровожден под конвоем в парижскую тюрьму.
Подгоняемый бешенством, папа пошел на крайние меры и обнародовал буллу, в которой утверждал за собой право верховного суда не только в вопросах веры, но и в светских делах. Это была роковая ошибка. Флотт и Ногарэ могли поздравить себя с успехом. Свирепый вепрь попал в вырытую для него яму. Папские притязания всколыхнули весь христианский мир. Лишая французских королей всех преимуществ, формально подтвержденных грамотами предыдущих понтификов, булла Бонифация ударяла не только по короне, но прежде всего по интересам дворянства и горожан. Вся Франция, вся Италия встали на сторону Филиппа. Папа проиграл. И финал его упорной войны с французским королем был тем самым уже предрешен.
