А еще в той раскованности, которую даже самый строгий моралист “разгильдяйством” или даже “разнузданностью” не назовет. Да и плевать солдату на моралистов.
Там, на войне, это что-то иное — среднее между раскованностью, инициативой и безоглядностью на мирную мораль. Там — профессиональное чувство — выполнить приказ. Возвратившись с войны, не подставить товарищей под смерть… Влад в кругу друзей духарился (как всякий в его возрасте):
“Есть ли жестокость на войне? Конечно. У воюющих друг с другом — обязательно. А по отношению к мирным жителям — не помню, не бывало…
Другое дело — дан приказ добраться срочно туда-то… Останавливаешь чеченскую легковушку, всех оттуда вытряхиваешь. Увел чужую машину? Война. Они-то сами из России сколько авто угнали?”
Вот так. Сидела уже, жила в нем этакая лихость, солдатская дозволенность или как там ее психологически точно назвать?! Но без нее на войне, наверное, и нет бывалого солдата…
Изредка по телевизору показывают кадры Парада Победы. Вид сверху на грозно и красиво шагающие квадраты бойцов-победителей, и голос диктора, что у нас в 45-м была самая сильная и опытная армия. И это однозначно потому, что каждый из тысяч шагающих в строю умел, когда надо — все. И метко стрелять, и ползать по-пластунски, и бежать под огнем так, как нынешним олимпийцам и не снилось… Умел во имя победы инициативу проявить! Только никто потом его удаль и раскованность “синдромом Отечественной войны” не считал, потому что воевала вся страна, весь народ…
…Москва изменилась. Особенно ее центр. Приобрела иностранный вид. Многие старинные дома и особняки вдоль бульваров похорошели, обрели вторую молодость. А вот неоновых реклам на русском языке почти не осталось…
В их квартире все по-прежнему. Будто и не уезжал из нее на два года. Гитара, книги, улыбающиеся полуобнаженные красотки, всерьез обещавшие солдату все прелести мира. Мать сколько раз грозилась снять их со стены и выкинуть в мусоропровод, но так и не исполнила своей угрозы…
Он сам это сделал. У него теперь начиналась новая взрослая жизнь. Жаль только, что девчонка его так и не дождалась — вышла замуж.
Он не стал бездельничать, не дал себе поблажки и месяца. Как задумал еще в Чечне — остался на службе во внутренних войсках. Характеристики и рекомендации имел лестные. Ну а потом две награды за храбрость и мужество — они сами за себя говорили!
Мать не возражала, не отговаривала. Одно только сказала: “Боюсь, чтобы тебя снова в пекло не сунули!” Он отшутился: “Была бы шея — хомут найдется! Ладно, постараюсь только ради тебя найти теплое местечко — там, где главное до блеска чистить ботинки и лихо начальству честь отдавать!” Мать рассказала об отце. Работает в какой-то фирме. Звонил, говорил, что как вернешься и, если захочешь, он тебя на хорошую работу устроит. “Я ему сказала, что без его услуг обойдемся. Может, я зря так?” “Нет. Все правильно”.
