– Имя! Я желаю знать твое имя, заносчивая тварь! В это мгновение, когда беда уже казалась неотвратимой, появился молодой помощник апостола.
– Что здесь происходит? – властно спросил он.
Эфиоп упрямо отвечал:
– Здесь происходит то, что ты сам велел нам делать. Мы спросили эту незнакомку, как ее имя, а она не желает назвать его!
Помощник, серьезный, хоть и молодой римлянин, велел толпе замолчать. Потом, обратившись к эфиопу, потребовал:
– Отпусти женщину! Как зовут тебя? – спросил он госпожу. – Назови нам свое имя!
Она отвечала:
– Я охотно назову его, но только тебе одному.
Он молча провел нас в небольшую комнату.
– Не сердись на них за их возмущение, – сказал он дружелюбно, – в городе ходят тревожные слухи, которые, будем надеяться, не подтвердятся, и эти люди опасаются за свою жизнь, ибо слабость их велика; ты же никогда не просила о крещении. Мы до сих пор не спрашивали тебя о твоем имени, но сегодня это стало необходимо: мы подозреваем, что за нами следят.
– Господин, я охотно просила бы о крещении, – сказала она просто, – но я не осмеливалась назвать свое имя, боясь испугать вас: я – Клавдия Прокула, жена Понтия Пилата.
Услышав имя прокуратора, помощник вздрогнул, но на лице его тотчас же отразилось нечто вроде радости.
– Имя твое не может испугать нас, Клавдия Прокула, – ответил он. – Ученик Господа, проповедь которого ты слышала, поведал нам, что ты предостерегала своего мужа от неправедного приговора, на тебе нет его вины, и ты можешь спокойно слушать Символ веры, не закрывая лицо покрывалом…
– Господин, позволь мне и дальше прятать лицо под покрывалом: мне больно слышать Символ веры, ибо я глубоко предана своему мужу. Не могу ли я принести за него покаяние, с тем чтобы имя его было изъято из молитвы? – молвила она.
Молодой римлянин внимательно посмотрел на нее.
– Нет, Клавдия Прокула, – медленно произнес он. – Этого ты не можешь. Пока на земле будет звучать Символ веры, в нем всегда будет упоминаться имя Понтия Пилата. Этим именем супруг твой некогда представлял в Иерусалиме Римскую империю, и потому он ныне представляет все то время, дабы служить свидетельством места и часа свершившегося.
На лице ее вновь появилось выражение болезненного воодушевления.
– И все же это о нем сказал Господь в Своей молитве: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают!..» [10]
– Однако твой муж знал, что делает, ведь ты сама ему об этом говорила, – возразил помощник не без некоторой суровости в голосе.
