Между тем лакей, распахнувший перед герцогом двери, объявил имя вновь прибывшего гостя. Маркиза повернула голову, и по лицу ее скользнула улыбка радостного удивления.
– Со счастливым возвращением, мой герцог, – воскликнула она, протягивая к нему обе руки, маленькие и на удивление крепкие.
Однако, прежде чем он успел склониться к ним, лицо ее изменилось: радостная улыбка погасла, глаза, очень умные, очень острые, смотрели на герцога тревожно-вопрошающе, почти испуганно. Ему вдруг почудилось, что она уже знает о его злоключениях или ей каким-то загадочным образом передалась его тревога. Но это продлилось лишь несколько секунд, маркиза быстро совладала с собой, и улыбка вновь вернулась на ее лицо.
– Рада видеть вас, дорогой герцог, – произнесла она с присущей ей необыкновенной, неизменной грацией. – Однако, я вижу, путешествие это оказалось для вас очень утомительным. – И вновь взгляд ее выразил легкое удивление. Затем она вдруг неожиданно поднялась и объявила: – Lever окончен. Я благодарю моих дорогих гостей. До свидания. До завтрашнего утра.
Все присутствовавшие, за исключением герцога, удалились. Вожделенный миг наступил, он остался со своей покровительницей наедине, без свидетелей.
Она озабоченно смотрела на него.
– Бедный мой друг, – повторила она, – как же вас утомила эта поездка! Но она была действительно необходима для того, чтобы укрепить ваши позиции в определенных кругах. Вы, как вольнодумец, привыкли игнорировать эти круги, но поверьте мне: они очень влиятельны! Однако довольно об этом, – продолжила она весело, – взгляните-ка лучше на эту прелесть. – Она достала из маленького шкафчика изящное резное распятие из слоновой кости и протянула его герцогу. – Это подарок, которого удостоила меня достопочтенная госпожа настоятельница монастыря Сен-Сир. Как видите, и моя позиция в определенных кругах упрочилась.
Герцог уже знал о новом увлечении маркизы – религии. Теперь ее можно было застать за чтением богопроповедных книг, она собирала святые образы и посещала монастыри. Герцог знал: она стремилась получить абсолюцию, в которой Церковь отказывала королевской метрессе уже несколько лет. Но зачем это ей? Ей, давнишней почитательнице Вольтера? Что для нее значит абсолюция? Просто она всюду хочет быть победительницей, думал герцог со снисходительной улыбкой. Еще одна маленькая, милая жертва тщеславию, безобидный жест, желание предстать перед обществом коленопреклоненной причастницей, достойной похвалы прихожанкой, авторитету которой у Церкви не может повредить даже прелюбодеяние… Так добродушно посмеивался герцог про себя над религиозными устремлениями своей подруги. Сегодня же его пронзил мгновенный ужас, когда эта маленькая ручка, украшенная драгоценными перстнями, показала ему распятие! Он невольно отвел от нее взгляд: перед его внутренним взором внезапно вновь предстал образ Марии Дюран – насколько иначе выглядело бы это распятие в ее руках!
