– Послушай, я тут раздумывал… Надо нам вернуться, парень. Очень тяжко… Барахтаемся, как мышка в смоле… А дальше – хуже. Не дойти до замка… Умереть здесь поганой смертью, да за что? Нам и так… подарили жизнь… По всем делам в яме этой нам и… Остаться… Со змеями… Чудом ведь выбрались!
Илияш прерывисто вздохнул. Убрал руку. Добавил тихо, твердо, как взрослый, уговаривающий малыша:
– Пойдем домой.
Станко молчал. Где-то перекрикивались совы. Небо казалось темной ямой – ямой, где прячутся змеи.
– Мне… очень надо, – тонким дрожащим голосом выговорил Станко. – Мама… Просила… Я должен, – и он снова всхлипнул, будто сам объявил себе приговор.
– Но разве, – отозвался Илияш, – разве твоя мать хотела… Чтобы ты умер?
– Я не умру, – прошептал Станко, изо всех сил сжимая веки, чтобы слезы не пролились наружу. – Я… дойду… – Он сцепил зубы, слезы были унизительны. Тогда он наконец-то разозлился на себя, и эта злость была благотворна.
– Я дойду! – сказал он твердо. – И ты дойдешь! И не раскисай!
Илияш сидел рядом, но в темноте не разглядеть было его лица.
Они стояли над обрывом.
Внизу неспешно текла речушка; прямо за ней тянулись леса – старые темные леса с редкими проплешинами полян и буреломов.
– Беззаконные земли, – устало сказал Илияш. – Мы пойдем в обход.
– Долго еще? – спросил Станко, но в голосе его не было обычного нетерпения: та же усталость.
– Как дорога ляжет, – отозвался Илияш и осторожно подошел к крутому склону.
Станко спускался следом, сапоги его тут же наполнились песком и отяжелели, как гири. То и дело случалось терять опору и ехать вниз на животе; перед глазами взад-вперед шныряли потревоженные уховертки.
– А что… почему эти земли зовут беззаконными? – спросил он, волоча ноги по вязкому речному берегу.
Илияш шагал рядом, и обычно легкая его походка теперь отяжелела, заплечный мешок свесился на бок:
– Воевали здесь…
Земля под их подошвами глухо, недовольно чавкала.
– Везде воевали, – заметил Станко, воротя лицо от дохлой рыбины, чей бледный живот покачивался в тихой заводи.
Илияш, наверное, оскалился – но Станко видел только его спину.
– Воевали, да… Только тут из года в год, изо дня в день… Веками. Дрались за замок, будь он неладен, да за княжий венец… – он перевел дыхание.
– Ты же говорил, – Станко приятна была собственная осведомленность, – что его может коснуться только прямой потомок…
Илияш кивнул, не дал ему закончить:
– Прямые потомки и дрались… Брат с братом, сестра с сестрой… Отцы с сыновьями, и такое бывало… Внуки с дедами… Если те доживали до внуков…
